От великого воинства не осталось и отпечатка ноги. Все улетучи­лись, остались только Ронабви и двое его друзей.

— Горе нам, — вскричал Ронабви, — ибо мы видели чудо, но неко­му растолковать нам его смысл. К тому же мы неведомо где и долж­ны теперь искать дорогу домой.

Не успел он вымолвить эти слова, как налетел ветер, пошел дождь с градом, загремел гром, заблистала молния, и под звук грозы Ронабви проснулся и обнаружил, что лежит на желтой телячьей коже в шумном закопченном помещении. Друзья его стояли над ним, в тре­воге наморщив лоб, ибо Ронабви проспал три дня и три ночи.

Так заканчивается "Видение Ронабви".

Эмрис спел это по бардовскому вдохновению и не пожелал гово­рить о песне и ее значении. Впрочем, на следующий день я заметил ту же тревогу в его разговоре с Аваллахом. Что-то Эмриса беспоко­ило, и я решил непременно узнать, что именно. Все следующие дни я был начеку, чтобы не пропустить слово, которое наведет меня на мысль.

Все было спокойно. Несколько дней я бродил по обрывам над мо­рем, наблюдая, как ныряют за рыбой серые чайки и садится за скала­ми солнце. Я говорил с Дивным Народом всякий раз, как выпадала возможность, и даже завязал что-то вроде дружбы с одним из коню­хов. Так я узнал много удивительного про Дивный Народ, но ничего о заботах моего господина.

Вечерами я держался ближе к Эмрису, чтобы все слышать, но толку от этого не было до самой последней ночи. На следующее утро нам предстояло тронуться в путь, чтоб поспеть в Каер Лиал к возвра­щению Пендрагона.

Эмрис сидел между Королем-рыболовом и своей матерью, я при­служивал, чтобы быть к нему ближе. Говорили о посевах и скоте, о рыбной ловле и о том, какая на острове зима...

Внезапно Эмрис помрачнел и выпустил нож, словно не в силах его держать. Обратившись к матери, он спросил:

— Где Моргана?      •

Харита поднесла ко рту дрожащую руку.

— О чем ты?

— Мне повторить вопрос?

— Ой, Сокол, не думаешь же ты, что она может... — Владычица озера не договорила. — Почему ты спросил?

— С самого приезда я ощущаю ее присутствие. Если она не здесь, значит, еще заявится.

Я заметил, что Аваллах перестал есть, тяжело сглотнул, словно подавившись, и, отложив нож, ухватился за край стола.

Он что-то знает! Интересно, видит ли это Эмрис. Однако он не по­вернулся к Королю-рыболову и продолжал говорить только со своей матерью.

— Думаешь, она посмеет? — спросила Харита. — Зачем?

Эмрис медленно покачал головой: