Каковы бы ни были личные добродетели и пороки Аглабидов, но за сто лет их правления, после ужасных арабо-берберских войн предшествующего периода, в Ифрикию вернулись мир и процветание. Эмиры много занимались строительством — по большей части великолепных мечетей, но также и собственных дворцов, прежде всего Реккады вблизи Кайравана. Многие крепости и замки, сооруженные ими вдоль побережья для защиты от нападения с моря и внутри страны — от набегов берберских племен, можно видеть и сегодня. Подобно почти всем арабским правителям эпохи империи, они полагались не только на верность своих собственных подданных. Они тоже опирались на военный корпус из воинов-рабов, хотя в данном случае этот корпус состоял в основном из африканских негров — это было безопаснее, чем брать греческих, тюркских или персидских рабов, поскольку почти не приходилось опасаться, что негры способны захватить власть.

Если сами Аглабиды далеко не всегда могли служить примерами для подражания, Ифрикия в целом и Кайраван в частности воспринимали свою религию очень серьезно. Возможно, что по контрасту с этой насыщенной религиозной атмосферой светскость некоторых эмиров встречала больше критики, чем все легкомыслие Дамаска, Багдада или Кордовы. Во всяком случае, несмотря на проступки против морали, они, по-видимому, не пренебрегали своими государственными обязанностями. В отличие от Аббасидов, Аглабиды никогда не доверяли все управление всемогущим визирям. Они остерегались наделять властью непокорных племенных вождей и привлекали на гражданскую службу профессионалов. Они оценили значение воды в полупустынной стране, и остатки построенных ими оросительных каналов, акведуков и водоемов доныне свидетельствуют об их усердии.

По мере распада Арабской империи открылись два пути, по которым наука, образование и искусства мусульманского мира могли проложить себе дорогу в Европу. Удивляет и поражает то, насколько вовремя открылись эти два выхода, Испания и Сицилия, чтобы дать Европе возможность унаследовать достижения арабской цивилизации. Дело в том, что в скором будущем главные очаги этой цивилизации в Сирии и Ираке захлестнули орды татар и турок, которым предстояло уничтожить ее до основания. С этого момента арабские страны Востока погрузились в запустение и только на нашей памяти начали приходить в себя после шестивековой комы, наступившей в результате этого потрясения.

Но как раз перед тем, как был нанесен этот сокрушительный удар, постепенно начали открываться ворота Испании и Сицилии, и накопленные умения, образование и наука Аравии и Востока, созревшие в Дамаске и Багдаде и пришедшие оттуда в Кайраван и Кордову, хлынули в Европу в тот самый момент, когда их источник иссяк. Эту абсолютную своевременность едва ли можно объяснить чем-либо, кроме как волей Провидения. Теперь уже никто не помнит Аглабидов, однако завоевание ими в самый подходящий момент Сицилии сыграло жизненно важную роль в этом процессе, одном из величайших в истории.