Чтобы закончить тему лестницы, скажем только одно: находясь в идейном и композиционном центре дома, составляя его главную ось, она поддерживала также и метафору дома, растущего естественно, как дерево. Недаром очень часто рядом с лестницей находились колонны, бывало, что и древовидные, с причудливыми сюжетными капителями, на которых рассказывалась какая-то, допустим, сказка. Колонна – древнейший знак движения или устремленности вверх. В модерне колонна могла и быть похожей на дерево.

Любая деталь снаружи отзывалась, аукалась внутри. Некий элемент использовался везде, возникая то на решетке балкона, то у лестницы, то во внутреннем оформлении окна: это был знак единства замысла. Витражи, в изобилии украшавшие окна, поддерживали основную тему дома.

А тема могла быть какой угодно: китайская пагода, или средневековый замок, или обобщенный образ сада, леса, морского берега и т. д. Главное – общая идея. Если выбирался какой-либо архитектурный образец из другой культуры, дизайн дома непременно соответствовал смысловой доминанте. Но во внутреннем пространстве могло быть и иное устройство. Скажем, прихожая или вестибюль часто оформлялись в египетском стиле, бальный зал – в античном, кабинет – в готическом, будуар – в рококо и т. д. Разумеется, стилистическая привязка к той или иной зоне не была жесткой, но то, что разные помещения имели разное оформление – ситуация типичная.

Что же получается? Мы возвращаемся домой и оказываемся, например, в Древнем Египте. Всей семьей мы собираемся на трапезу, допустим, в Древний Рим. Делами хозяин занимается в эпоху Средневековья, а принимает гостей в обстановке рококо.

Хозяин дома физически жил в разных исторических временах, переходя из комнаты в комнату, словно из эпохи в эпоху.

Да, это условность, потому что каждый, конечно, понимал, что на дворе, допустим, 13 декабря 1906 года. Но, по мысли создателей стиля модерн, владелец дома одновременно находился и в иных историко-культурных пространствах, вбирал их в себя и духовно питался их богатствами. Расширялся его кругозор, ярче, богаче и разнообразнее становилась внутренняя жизнь, шире – интеллектуальные горизонты.

Конечно, модерн – это утопия. Но любой архитектурный стиль есть утопия. Разве не утопичен периптер, «оперенный», крылатый храм, взмывающий вверх на рядах колонн? Разве могут в реальности плыть корабли-нефы готического собора? Разве мир – вечный праздник рококо? Разве можно упорядочить жизнь по симметричным моделям Ренессанса?