Да и притом, — добавил он, улыбаясь, — как шефу жандармов (так!) мне это не совсем прилично: моя обязанность других не допускать до подобных „удовлетворений“.
Да и притом, — добавил он, улыбаясь, — как шефу жандармов (так!) мне это не совсем прилично: моя обязанность других не допускать до подобных „удовлетворений“.
Сконфуженный Алексей Михайлович стал уверять, что не удовлетворения хотел он требовать, но просить объяснения, по какому праву Леонтий Васильевич так фамильярно обходится с его женою, называя ее „Натальей“?
Сконфуженный Алексей Михайлович стал уверять, что не удовлетворения хотел он требовать, но просить объяснения, по какому праву Леонтий Васильевич так фамильярно обходится с его женою, называя ее „Натальей“?
На это Л. В. сказал, улыбаясь: „Я понимаю ваше положение; вы еще не муж вашей жены, а любовник, и потому чересчур разгорячились и наговорили много кой-чего, чего бы вовсе не следовало…
На это Л. В. сказал, улыбаясь: „Я понимаю ваше положение; вы еще не муж вашей жены, а любовник, и потому чересчур разгорячились и наговорили много кой-чего, чего бы вовсе не следовало…
Верьте, что мне сообщено все, до последнего слова в точности, и знаете что? — прибавил он, положа обе руки на плечи Алексея Михайловича. — Примите добрый совет старика: будьте повоздержаннее на выражения даже в кругу товарищей… Что касается оскорбления вашей жены, то его никогда не было и не может быть с моей стороны. Жена ваша ошиблась — недослышала.
Верьте, что мне сообщено все, до последнего слова в точности, и знаете что? — прибавил он, положа обе руки на плечи Алексея Михайловича. — Примите добрый совет старика: будьте повоздержаннее на выражения даже в кругу товарищей… Что касается оскорбления вашей жены, то его никогда не было и не может быть с моей стороны. Жена ваша ошиблась — недослышала.
Всему причиной наша вольная манера: говоря, делать ударения на начале фразы и съедать окончание. Дело было так: я стоял на одной стороне сцены, а жена ваша — на другой; я, желая с ней поздороваться, окликнул ее следующим образом: `Наталья Сергеевна!`“ Причем Леонтий Вас. произнес „Наталья“ громко, а „Сергеевна“ гораздо тише, так что на таком расстоянии, как сцена Большого театра, нельзя было слышать. Итак, дело кончилось миром, при заключении которого Л. В. сказал: „Но все-таки считаю своим долгом извиниться перед вашей женой и перед вами, что, хотя неумышленно, был причиною вашего огорчения“».
Всему причиной наша вольная манера: говоря, делать ударения на начале фразы и съедать окончание. Дело было так: я стоял на одной стороне сцены, а жена ваша — на другой; я, желая с ней поздороваться, окликнул ее следующим образом: `Наталья Сергеевна!`“ Причем Леонтий Вас. произнес „Наталья“ громко, а „Сергеевна“ гораздо тише, так что на таком расстоянии, как сцена Большого театра, нельзя было слышать. Итак, дело кончилось миром, при заключении которого Л. В. сказал: „Но все-таки считаю своим долгом извиниться перед вашей женой и перед вами, что, хотя неумышленно, был причиною вашего огорчения“».