Да! И еще кое-что! Вот про это-то мы и забыли! А Катькин Париж? «Парижик», как она его называет. Ее учеба и дальнейшие планы? А планы были купить там дочери квартирку. Конечно, самую скромную и самую крошечную. Но в приличном районе! На квартирку в Парижике было кое-что и отложено. Правда, с болезнью мужа в заначку пришлось нырнуть – и не раз. Но Леля от своих планов отказываться не привыкла – и квартирку в Парижике надлежало приобрести.

А дальше всплывало одно за другим – одна картинка сменяла другую. Квартира и ее содержание. Загородный дом и его содержание. Услуги садовника и домработницы. Машины – две. Содержание Катькиной квартиры в Парижике. Плата за ее учебу. Лечение мужа. Ну, и все остальное, к чему она давно успела привыкнуть и с чем расставаться было как-то не с руки, если честно. Так что было за что побороться.

Остаток дня она еще пыталась вести какие-то разговоры, взывать, что называется, к совести обещавших, но уже прекрасно понимала, что все это бесполезно – ей отказали. Правда, все еще звучали фразы типа «Лариса Александровна, дорогая! Конечно, мы постараемся!». И все-таки это был отказ – вежливый и корректный. Красивая мина при плохой игре – вот как это все называлось.

Получилось все как всегда – в кредитовании было отказано, те, кому она была должна, ждать отказывались, сорвались старые, надежные и крупные клиенты – кризис, а другие, обещавшие предоплату, тоже сиганули в кусты. «Времена такие, Лариса Александровна! Ну, вы же сами знаете! У всех все хреново».

Ее пребывание в Москве явно затягивалось. Так, в суматохе и невеселых раздумьях, незаметно пролетели недели.

Однажды вечером она сидела в своем кабинете, не зажигая света, и смотрела в окно. Город накрывали густые и плотные сумерки. Такая же чернота заползала и в сердце – надежды почти не было. А если по правде, не было вовсе. Ничего не получалось. Совсем ничего.

В дверь постучали, и Леля вздрогнула, словно очнулась. На пороге стояла помощница Юлечка и жалобно хлопала длинными ресницами.

– Может, кофе? – робко спросила она. – ну, или что-нибудь съесть?

Юлечка была заботливой и слегка бестолковой. Но Леля, становясь старше и опытней, понимала, что честность и преданность важнее, чем сообразительность или хитрость. Юлечка заботилась о ней как о сестре или матери, и это было куда ценнее, чем быстрый и сметливый ум второй секретарши – Оли. Вот той было совершенно по барабану – поела ли хозяйка, попила и в каком она настроении. Оля знала себе цену: «Не нравится? Да ерунда! Тут же найду другое место – два языка и высшее образование. А сижу тут у вас в приемной…» Оля работала так, что Леля считала себя ей обязанной.