Вспомнят ли то время другие товарищи? Вспомнит ли Гюнтер Бауман, которого не так давно назначили советником посольства и направили в одно из южноамериканских государств? Вспомнит ли об этом Блюм, ставший командиром дивизии и получивший звание генерал-майора?

В тот первый наш вечер у Тифензее мы долго не ложились спать: вели бесконечные разговоры, много пели. И еще долго не разошлись бы, если бы Блюм не приказал идти спать. Конечно, была выставлена охрана. И само собой разумеется, все, как один, обязательно хотели попасть на то ночное дежурство.

Однако Блюм установил строгую очередность. Первое дежурство выпало на мою долю.

И когда все залезли в палатку спать, я, вооружившись толстой дубинкой, начал обход притихшего лагеря. Костер еще догорал, но вскоре погас и он. Кругом было темно и тихо.

В тот час я чувствовал себя по-настоящему счастливым. Именно тогда, обходя спящий лагерь, я и решил, что сделаю, обязательно сделаю в своей жизни что-нибудь значительное».

ГИЛЬЗА

ГИЛЬЗА

«Выходит, что его фамилия Борисов, — подумал капитан Роберт Каст, внимательно наблюдая за советским офицером, который время от времени подбрасывал в огонь еловые ветки. — Нужно же, именно Борисов!»

Ветки оказались сырыми и потому сильно дымили и громко потрескивали. Небольшие языки пламени скупо освещали сидевших у костра офицеров и кустарник, росший позади них.

— Ты чего таким молчаливым стал, товарищ? — спросил Каста капитан Борисов. — Во время учений ты был совсем другим.

— Да вот задумался, — ответил ему Роберт.

— О чем думаешь?

— О твоем имени.

Капитан Борисов залез рукой в левый карман кителя и достал непочатую пачку папирос.

— Перед тем как мне ехать в вашу страну, друзья говорили, — начал Борисов, — «Смотри, Тимофей, немцы ужасно любят философствовать по самому малейшему поводу, а из каждой мелочи способны создать настоящую проблему…» Вот сейчас я и думаю, что, пожалуй, это на самом деле так.

— Ничего я не философствую, просто твое имя напомнило мне одну историю.

Роберт вытащил из костра горящую веточку и протянул ее другу, чтобы тот мог прикурить.

Через несколько секунд в темноте засветились две маленькие горящие точечки. Запахло табачным дымом, и обоим сразу же показалось, что стало немного теплее и как-то уютнее.

Капитан Борисов лег на бок, оперся локтем о землю и неторопливо проговорил: