Таким образом, собственность окружена дополнительными и вспомогательными гарантиями и дополнительными и вспомогательными институтами, которые обеспечивают возможность деятельности этого главного института. Они находятся на службе этого главного института, собственности и, как следствие, изменяются, когда институт меняет свою функцию. Поэтому это не просто юридические категории, какими их представляют сегодня. Сторонники естественного права в XVII столетии и классические экономисты XVIII века ясно понимали, что свобода договора и свобода торговли не просто юридические категории, но выполняют определенные социальные функции. Современные апологеты экономического либерализма утверждают, что свобода договора подразумевает право создавать промышленные объединения, образовывать картели, концерны и тресты. Они полагают, что свобода торговли существует, даже когда отрасль промышленности настолько полно монополизирована, что свобода торговли становится простым формальным правом. Они утверждают, что конкуренция подразумевает право устранять конкурирующие фирмы и устанавливать прерогативу монополистической группы.

Это не тот взгляд, которого придерживались классические экономисты. «Один индивид никогда не должен предпочитать себя любому другому индивиду настолько, чтобы причинять этому другому вред или ущерб с целью принести себе выгоду, хотя выгода одного может быть намного больше, чем вред или ущерб другого. В погоне за богатством, почестями и повышением по службе каждый может бежать настолько быстро, насколько он может напрягать каждый нерв и каждый мускул, чтобы опередить всех своих конкурентов, но если приходится отталкивать кого-нибудь из них или сбивать с ног, снисходительности зрителей приходит конец».[578] В этих суждениях Адам Смит вводит различие между двумя видами конкуренции, одной, основанной на эффективности, а другой, основанной на уничтожении конкурента. Он не терпит конкуренции без ограничений, поскольку в теории Адама Смита конкуренция — это нечто большее, право предпринимателя: это основной механизм непрерывного воспроизводства общества на еще более высоком уровне. Но это обязательно предполагает отсутствие монополий. Свобода договора не подразумевает права создавать промышленные объединения, свобода договора — это форма свободного товара. Где предметы потребления не свободны, где они монополизированы, должно иметь место вмешательство правительства. «Для свободного товара… нет повода для этого [вмешательства правительства], но оно необходимо для булочников, которые могут договориться между собой и выпечь такое количество хлеба и по таким ценам, какие им нравятся».[579]