Национал-социализм не создал массового человека; он завершил этот процесс и уничтожил все институты, которые могли бы ему помешать. В основном превращение человека в массового человека — результат современного индустриального капитализма и массовой демократии. Более столетия назад французские контрреволюционеры де Местр и Бональд и испанец Доносо Кортес утверждали что либерализм, протестантизм и демократия, которую они ненавидели, принесли с собой семена руководствующегося эмоциями массового человека и в конечном счете породили диктатуру меча. Массовая демократия и монополистический капитализм позволили этим семенам прорасти. Они заключили человека в тюрьму, опутав его сетью полуавторитарных организаций, управляющих его жизнью с рождения до смерти, и они начали превращать культуру в пропаганду и в совокупность выставляемых на продажу товаров.

Национал-социализм утверждает, что остановил эту тенденцию и что создал общество, различающееся не классами, а в соответствии с занятиями и образованием. Это абсолютно неверно. Фактически национал-социализм довел до высшего совершенства тот ход развития, на который он был намерен нападать. Он уничтожил все институты, которые при демократических условиях сохраняли остатки человеческой спонтанности: частную жизнь индивида и семьи, профсоюзы, политические партии, церковь, свободную организацию досуга. Распылив подчиненное население (а до некоторой степени также и правящий класс), национал-социализм не устранил классовые отношения; напротив, он сделал классовые антагонизмы более глубокими и прочными.

Национал-социализм неизбежно должен довести до крайности процесс бюрократизации, характеризующий структуру современного общества. В современной антибюрократической литературе этот термин означает нечто большее, чем численный рост государственных служащих, и особенно чиновников. Общество изображается как состоящее из свободных людей и автономных организаций, с одной стороны, и из бюрократической касты — с другой, которая получает все больше и больше политической власти. Картина неточна, поскольку общество не является совершенно свободным и небюрократическим, и при этом и общественная бюрократия — не единственный носитель политической и социальной власти.

Бюрократизация, правильно понятая, является процессом, действующим и в публичной, и в частной сферах, как в государстве, так и в обществе. Это означает, что человеческие отношения утрачивают свою непосредственность и становятся опосредствованными отношениями, в которых третьи лица, публичные или частные функционеры, более или менее надежно укрепившиеся у власти, авторитетно предписывают человеку нормы поведения. Это весьма двойственный процесс, как прогрессивный, так и реакционный. Рост бюрократии в общественной жизни не обязательно несовместим с демократией, если цели демократии не ограничиваются сохранением индивидуальных прав, но включают также и содействие определенным социальным целям. Даже в социальной сфере рост частных организаций не является полностью регрессивным. Он приносит некоторый порядок в анархическое общество и таким образом рационализирует человеческие отношения, которые иначе были бы иррациональными и случайными.