— Где мама? — спросил Максим Георгиевич.

Мальчик не обернулся.

— Там, — махнул он в сторону отдела фруктов-овощей и продолжил чтение: — «Сахар-ный ро-жок плом-бир с клюквой».

Максим Георгиевич сразу разглядел маму мальчика (она выбирала мандарины, принюхиваясь к плодоножкам), но на всякий случай решил уточнить. Он помахал рукой, привлекая к себе ее внимание:

— Это ваш ребенок?

— Мой! — кивнула она. И поспешно добавила: — Он совершенно безобидный.

— Не такой уж и безобидный! — сварливо прогундосил мальчик.

— Артем! — смутилась мама. У нее было очень располагающее к себе открытое лицо и ямочки на щеках.

— Сама же и называла меня горем луковым! — проворчал мальчик и обернулся.

Максим Георгиевич крякнул — щека у него была залеплена большим пластырем.

— Это я случайно с Севой подрался, — пояснил мальчик.

— Специально дерутся только дураки, — согласился Максим Георгиевич.

— Да?

— Зуб даю.

Мальчик округлил глаза.

— Зачем?

Максим Георгиевич, продолживший было свой путь, притормозил:

— Что зачем?

— Зачем зуб даешь?

— Ну… Это выражение такое. Наподобие клятвы. Можно сказать «клянусь», а можно — «зуб даю».