Илья рассмеялся:

— Перевернутый новояз. А тебе не кажется, — повторил он слова, которые говорил Лине, — что наши термины вроде «демократического централизма», «воинствующего гуманизма» или еще чего-нибудь в этом духе — типичное проявление закона о единстве и борьбе противоположностей?..

Илья принялся раскрывать папку «из новых поступлений». Коля Круглов подумал минуту.

— Можно и так, — он хлопнул себя ладонью по макушке, показывая, что переключается на новый голос, и заговорил с интонациями радио диктора. — Постановление. О введении Закона о единстве и борьбе противоположностей по всей территории Советского Союза. Закон вводится с сего дня нынешнего года и требует повсеместного исполнения. В летнее время действие Закона согласно правилам начинается на час раньше. Наблюдение за неукоснительным исполнением Закона возложено на органы правопорядка.

— Слушай, ты бы записывал, — сказал Илья.

— Ну вот еще, — Коля вышел из комнаты. У горнолыжника и путешественника Круглова походка была совсем неспортивная, непружинистая, нелегкая, он старался ходить тяжеловато, как все.

А Илья принялся читать поступивший в редакцию текст:

«Уважаемая редакция!

Мною написана книга «У гробовых дверей человечества», которую я хочу предложить вашему вниманию. В своей работе я прихожу к выводу о конце современной цивилизапии, который наступит в 21–22 веках. Тема моего труда, как известно, не нова. Впервые об упадке человеческой цивилизации заговорил Освальд Шпенглер в своем «Закате Европы», который был издан в СССР в 1926 году («двадцать втором», — отметил, про себя ошибку Илья). Мне, как автору книги на аналогичную тему, отрадно отметить, что в нашей стране этот вопрос свободно дебатируется. Думаю, что «У гробовых дверей человечества» внесет свою лепту в этот разговор.

Являясь аналогом работы Шпенглера, моя работа сильно отличается от нее. Шпенглер приходит к выводу о конце Европы и человечества фактически по наитию, не видя следов подлинного разложения цивилизации. Он опирается в своих выводах на признаки разложения культуры, в частности, искусства, а в начале 20 века признаков этого, как я считаю, не было («вот ведь собака, прямо от себя пишет», — восхитился Илья, хотя некая ШИЗОИДНОСТЪ чувствовалась профессионалом-журналистом по самой интонации). Конец цивилизации представляется Шпенглеру попросту фантасмагоричным, он по сути не видит, в чем собственно конец развития. Я же конкретно указываю на признаки деградации общества и рисую конец общества предельно ясно. Дата окончания развития у Шпенглера отдалена на неоправданно далекий срок, я же путем математических выкладок на основе установленных пропорциональностей развития устанавливаю даты конца развития России, США, Англии, Франции, Германии, Италии с большой точностью. Удивительный вывод делает Шпенглер относительно России, считая, что наша страна станет основой новой русско-сибирской цивилизации. Отрывая Россию от Европы, Шпенглер делает непростительную ошибку. Закат начинается именно с России, а также с Италии, которые наиболее близки, по моему мнению, к смерти («и вот опять сближаются два Рима — Первый и Третий», — мельком подумал Илья). Мое исследование опрокидывает пресловутую немецкую норманскую теорию, демонстрируя всю яркость политического развития, какое прошла наша страна.