— А ну выходи, козел! — И оборачивается: — Браток, может, он ее убил? Всякое может быть, раз он козел… Так, придется брать, нет на осаду времени… Если он не выйдет, Самсоныч забежит с огорода, браток махнет через забор, а я рискну выбить окошко…

— Ты шутишь, Коля, ты так не шути… Не забывай, что это семья, а мы посторонние. Я древний и знаю законы.

— Я согласен с Самсонычем. Давай уходить, Колька.

— О, о! Задергались, задергались!.. Нет, братки, я должен собственными глазами увидеть Шуру, Вот тогда уйдем.

В глубине двора раздается звяканье отмычек и запоров, звуки быстрые и грубые, скрипит дверь — и голос:

— Эй, кого надо? — По голосу это здоровяк.

— Смотри, молодец, смелый, — шепчет мне Колька, тут же припадает грудью к калитке: — Мне нужна Шура. Имеется такая?

Я успеваю подумать: боже, сделай так, что это не Шурин дом…

— Шу-ура? — мужик удивлен. — Ну, имеется. А зачем она?

— Да! Шура, Шура нужна! — Колька теперь вовсю смелеет. — Слушай, мужик, вызови мне Шуру на минуту. Понял мой смысл? Или иди сам сюда! Поговорю с тобой, как звезда с звездою говорит! Ты же уехал? Ты зачем вернулся, бандит?..

— Ч-черт… Кто такие? Почему вас трое? Вы кто?..

— Я Сириус! — Колька весело скалит зубы. — Так ты вызовешь Шуру? Учти, пока ее не увижу, не уйду!

— Товарищ, простите, — вступает в разговор Самсоныч. — Вы кто приходитесь Шуре? Муж?.. Ответьте, пожалуйста, это очень важно.

— Да, я муж, кто еще?! Муж!.. Я уезжал, а что? Вот приехал.

— Коля, немедленно уходим, — Самсоныч тянет Кольку за руку.

— Да что с ним разговаривать? — Колька стучит кулаком по калитке, доски гудят. — Эй, бандит, открывай!.. Браток, — он горячо шепчет, — позор мне, если не смогу защитить женщину. Она же надеется, браток. Думай, думай, как ее вытащить из дому…

На какое-то мгновение восстанавливается тишина.

— Слушай, ты, который требуешь Шуру? — Теперь мужик, стоящий на крылечке, раззуженный нами, требует уточнения. — Ты кто ей?

— Х-ха, я божий человек! — гордо отвечает Колька. — И защитник! Ты ж избиваешь ее, как грушу. Она все рассказала.

Самсоныч укоризненно роняет в темноту: