Михаил морщит лоб, припоминает.

— Это тот тип, который тысячу лет назад писал всякую заумь? — Интеллект бортмеханика не относящимися к практическим делам сведениями явно не обременен. — Чего ты мне его суешь? Он что — нам поможет?

— Не поможет, — соглашается Минин.

— Ну и нечего тогда приплетать всяких там… Зачем они убили штурмана?

— Спроси у них.

Механик поворачивается к Джафару.

— Зачем вы убили штурмана?

Тот молча косится на него и отворачивается.

— Вот это гадство! — изумляется Михаил одновременно тому, что штурмана убили, и тому, что на простой вопрос ответить не могут. И хоть сам он сидит связанным, до него все еще никак не доходит, что все это всерьез и его самого тоже касается. — А нас зачем связали?

И вдруг его поражает: как это он, такой здоровущий, позволил себя связать? Да он здесь все мог разнести в щепки, а он и пальцем не шевельнул. У него даже рот открывается, когда он постигает всю эту несообразность. Он с недоверием поворачивает голову, пытаясь заглянуть себе за спину.

— Во блин! — говорит он.

— Эх, Миша, Миша! — говорит второй пилот.

— Что «Миша, Миша»? — пыхтит тот: заглянуть за спину не удается, и он бросает эти попытки. — А как полетит самолет без штурмана, бортмеханика и тебя? Они соображают это или совсем опупели?

— Летит.

— И долго пролетит? — с ехидцей спрашивает он. — Это вам что — телега с лошадью? Шуточки нашли!

— Мой грех, мой грех, — удрученно согласился Гена. — Недоглядел.

— Что ты мне смешки все строишь?! — сердится Михаил. — Дело-то серьезное!

— Еще бы. Только я тут при чем, а, Миша?

— Ты тут ни при чем, — вынужден тот согласиться. — И все-таки это никуда не годится! Надо что-то делать.

— Ты попал в самую точку.