Высота четыре тысячи.

— Вертикальная пятнадцать.

— Беру пятнадцать.

Командир расслабляет руки и ноги. Хоть секундную передышку…

Когда твой противник — человек, пусть и вооруженный до зубов, почти всегда есть шанс. Но когда противник — восставшая всей своей мощью и беспощадностью стихия, шансы сводятся к нулю. Бессмысленно бороться с тайфуном. Не устоишь против цунами. Не остановишь шкваловый ворот. И не прикроешь ладошками восходящий и нисходящий воздушный поток.

Все пространство слева от них превращается в дрожащий мертвенный багрянец. Он плавит мозги, на языке, зубах появляется привкус, будто дотронулся языком до клемм сильной батарейки. Кабину заполняет сухой и резкий запах озона. Грохот.

Бортмеханик рывком пригибается к пульту. Потом медленно выпрямляется.

— Гадство, — говорит он.

Внутри у командира взрывается что-то дикое, животное: «Меняй курс!» Он чувствует, что и второй пилот едва сдерживается, чтобы не рвануть штурвал и не дать правой ноги. Но и штурвал, и педали, чуть качнувшись, замирают на месте. Он никогда не смог бы объяснить толком, почему остался недвижимым. Может, сработало атавистическое чувство, что снаряды дважды в одно место не ложатся. Там, куда он чуть было не рванулся, бичом хлестнула молния. Всем своим нутром он ощущает, как там вдруг просто испарились облака. А вместе с ними испарилось и пространство.

— Десять метров в секунду, — говорит он. Потом: — Второй, приборы видишь?

— Да.

— Меня немного ослепило. Передаю управление.

— Беру. Что, сильно, командир? — с тревогой спрашивает он.

— Пройдет. На трех тысячах выравнивай.

— Понял.

Пройдет? Дай Бог. Вот это полоснуло. Будто в самые зрачки ткнули сварочным стержнем.

Не вовремя. Тут каждая секунда дорога, без локатора им вообще крышка, а второму тянуться до локатора — с таким же успехом можно и до неба. Хоть экран локатора и расположен посреди приборной доски, но когда руки прикованы к штурвалу, а глаза — к вариометру…

Он отпускает штурвал, подносит руки к глазам и потихоньку массирует веки. Приоткрывает, смотрит — все та же намертво запечатлевшаяся вспышка. Он трясет головой и ожесточенно моргает: быстрей! Быстрей же возвращайся!

Не возвращается. Командир угрюмо смотрит перед собой на эту проклятую омертвевшую вспышку.

Да ну же!..