— Алекс, не заставляйте доктора Кенига ждать, — сказал Шимон, — не сомневаюсь, что у вас есть ответ.
Александр Брандель встал и плюнул Кенигу в лицо.
— Убирайтесь вон, — процедил сквозь зубы Шимон.
— Немцу нужно ответить по-настоящему, — спрыгнув с подоконника, сказал Самсон Бен-Горин, поднимая пистолет.
— Нет, — остановил его рабби Соломон, — он пришел в наш дом под флагом перемирия. Мы обязаны обеспечить ему безопасность.
— Рабби! Это же фараон! На его руках кровь еврейских рабов. Его карманы набиты золотом, добытым еврейским потом.
— Нет, Самсон, — мягко прервал его рабби. — Как старший в этой общине, я не разрешаю.
Самсон приставил дуло пистолета к виску Кенига.
— В этой войне нацисты находятся только по одну сторону линии фронта, а не по обе. Пусть этот жалкий пес уползает отсюда, и пусть память о благородных людях сохранится в его подлой душонке. Пусть живет в страхе перед тем мигом, когда гнев Божий покарает его, — закончил Соломон.
— Пусть убирается вон, — сказал Шимон, тяжело вздохнув и отводя от виска Кенига пистолет Самсона.
Самсон Бен־Горин отвернулся и стукнул кулаком по стене.
— Вон! Пока я не передумал! — крикнул Шимон.
Франц Кениг бросился бегом из комнаты, но, толстый и неуклюжий, упал и в панике пополз к дверям на четвереньках — только бы скорее выбраться. По улице он бежал, размахивая флагом и выкрикивая: ”Перемирие! Перемирие! Перемирие!”
— Неделю, — прошептал Шимон, — хоть неделю продержаться бы.
Глава десятая
Глава десятая