Во мне самой постепенно, с возрастом, появлялись новые муки, радости, разочарования и надежды, но рушилось многое из того, что я полагала вечным. Всего этого уже не вернёшь, хотя память крепко сохраняет за собой право в самый неожиданный момент, как из темного шкафа вечности, вынимать эти подарки. Мне кажется, и после смерти у памяти, как и у души, есть свое место пребывания. Пробиваясь из глубины, эти воспоминания странным светом отражают сегодняшнее бытие. Даже ближние события могут внезапно, словно бутон, распуститься, превратившись в прекрасный цветок, так что на мгновение всё окружающее пространство омертвелых чувств оживает. Но бывает и другое, когда память внезапно, как бешеный пес из подворотни, кусает за ляжку и одним махом кидает в пропасть, срывая старательно заклеенные страшные картинки из детской книжки. Прочь, прочь и скорее к синему горизонту.

Сейчас моя мама лежала передо мной маленьким беспомощным ребенком и не могла ответить на мой вопрос, который я, конечно, ей не задавала: «Тебе страшно?» Кстати, я всегда поражалась тем старикам, которые говорили «Мое время пришло» или «Я свое прожил, пора умирать». Это люди высшей кротости, их смирение в осознании отмеренного времени есть истинное христианское бесстрашие смерти. Простому смертному, дожившему благодаря современной медицине до сенильного распада, уже не придет в голову столь логичное и философское решение: «Уже пора!» Хотя восклицание моей мамы «Где я и кто я?» наводит на мысли, что в самом страшном безумии человек вдруг осознает себя и тогда-то он и заканчивает счеты с жизнью… Самоубийства стариков стали так же часты, как и детей.

Все реже я вижу сны. То ли усталость, а может, и мое серое вещество стало усыхать. Но вчерашняя ночь подарила мне видение. Мы идём с Ники, взявшись за руки! Впрочем, так неразлучно ходят все старики, боясь отпустить ближнего своего, он как якорь, как страховка циркача под куполом, как спасательный круг в безбрежном океане… Да, так мы идём по широкой асфальтированной дороге, и вдруг он мне говорит: «Смотри какая быстрая и прозрачная река, давай войдем в неё». И вот мы подхвачены потоком, он несёт нас на сверхъестественной скорости, всё дальше и дальше, нам весело, мы держимся за руки, мы счастливы! Но вот скорость снижается, поток притормаживает и река втекает, как на полотнах Магритта, в некое пространство, а мы, совершенно сухие, в нашей одежде, оказываемся на дороге и с удивлением смотрим друг на друга. Что это было? «А как же мы вернёмся?» — спрашиваю я Ники. Он улыбается и успокаивает: «Подожди немного, мы обязательно найдём такую же реку в обратную сторону».