Они шли вдоль карусели. В темноте проступали очертания лошадок — их молчаливых зрителей.

— Ох, ты про это… — вздохнула она.

— Не хочу больше вспоминать о том дне. Никогда, — сказал он, вполне разделяя ее невысказанные чувства. А затем запрыгнул на платформу карусели. Они медленно двигались в густой темноте, подталкивая лошадок. — Но я надеюсь, что ты в конце концов поверила мне.

Он остановился и взглянул на нее, словно хотел убедиться, что она услышала его и поняла.

— Да. — Она сожалела, что заставила его пережить тяжелые времена.

— Давай начнем все заново. Я — Паркер, — он протянул ей руку, и она приняла ее.

— Кэди.

— Прекрасно. Тогда позволь мне рассказать о себе, Кэди, — сказал он, двигаясь дальше. — Я владею баром, и это совсем неплохо.

— Заметно, — Кэди махнула рукой в ту сторону, где все еще шло веселье.

— И, вопреки всем имеющимся ранее данным, больше не живу в офисе, — продолжил он.

— О?..

— Только что переехал, на пару с приятелем. В район Адамс-Морган.

— А я — в район Колумбия-Хайтс.

— Прекрасно. Похоже, мы действовали параллельно.

— Да, похоже, — она улыбнулась.

— Что еще сказать? Моя любимая телепередача — шоу «Отличного дня, округ Колумбия!».

— Прекрасный выбор!

— И если уж быть абсолютно честным — а почему бы и нет?.. — Он снова остановился. — …Я запал на их главного продюсера… пожалуй, в феврале.

— В феврале?! — изумленно переспросила она.

— А ведь я мог кого угодно угостить этими слайдер-бургерами! — сказал он, а потом задумчиво добавил: — Нас с Мелани как раз в то время начало сильно бросать по ухабам.