Особенно опасным для республики был захват королем Перуджи, непосредственной соседки города на Арно. Специальный посол Бартоломео Валори, посланный к Владиславу для того, чтобы уговорить его отказаться от этого захвата, недаром на коварный вопрос короля: "Какими силами синьория предполагает защищать свои интересы, поскольку все видные кондотьеры находятся у него на службе?", — ответил: "Вашими собственными", тем самым намекая на богатства Флоренции, которые всегда позволят ей перекупить нужного полководца[267]. Республика была готова, не жалея столь, милых ее сердцу флоринов, защищаться от дальнейшего приближения короля к своим границам.

Как и следовало ожидать, из переговоров ничего не выходит, и неаполитанские войска вторгаются на территорию республики, неся с собой обычные разрушения и грабежи.

Воспользовавшись, как это до него обычно делал Джан Галеаццо, правительственным переворотом в близкой Флоренции Кортоне (90 км к юго-востоку по направлению к Перудже), Владислав вводит свои войска в этот город, что делает положение Флоренции еще более опасным.

Вторичная попытка договориться с победоносным властителем Южной Италии опять не дает результатов, и Флоренции приходится довольствоваться тем, что король, занятый установлением своего владычества над Римом и делами схизмы, не пошел дальше и ограничился сохранением уже захваченного.

Во время этого затишья флорентийское правительство опять пытается обеспечить свою безопасность путем переговоров: живущий в Неаполе флорентиец Габриеле де Брунеллески приезжает в частном порядке на родину, затем возвращается на юг и вырабатывает основы соглашения, которые окончательно согласовывает официальный посол — сначала Джованни Серристори, а затем Аньоло Пандольфини. В первые дни 1411 г. договор, наконец, подписан и обнародован. Содержание его подтвердило перед всей Италией гордые слова Бартоломео Валори и мощь звонких и блестящих золотых флоринов. Могущественный неаполитанский король, слава которого гремела далеко за пределами Италии, обязывался не расширять своих захватов в Риме и его округе, и в первую очередь в сторону Тосканы. Правда, Перуджа оставалась за ним, но с условием не использовать ее во вред Флоренции. Он возвращал флорентийские товары, конфискованные и захваченные во время войны, и, что самое главное, за 60 тыс. флоринов продавал Флоренции Кортону, свой наиболее опасный форпост на севере и к тому же город, очень нужный республике.

Покупка Кортоны, так же как за 4 года до этого покупка Пизы, была большим и явным успехом хитроумной и осторожной политики Флоренции, увеличившим как ее могущество, так и ее авторитет.