— Я понимаю. Когда Юлия ушла, у меня тоже сильно там саднило.

— Правда? — с какой-то странной надеждой посмотрел на Азарова Святослав.

— Да. Хотелось выть.

— Тебе? Не поверю.

— Я сам не ожидал такой реакции. Но это так.

Святослав о чем-то задумался.

— Может, это семейная черта?

— Скорей всего.

— И что с ней делать?

— Не представляю.

Святослав снова погрузился в свои мысли.

— Как жить, если жить не хочется?

— Подождать, когда все рассосется.

— А что делать в тот момент, когда еще не рассосалось?

Азаров молчал.

— То-то и оно, это самый трудный период, — сказал Святослав. — Некоторые не выдерживают. — Он приставил палец к виску.

— Ты же не собираешься?

— А никто не собирается — и вдруг ба-бах. Самая сильная боль в человеке — боль от неразделенной любви. Я это только что уразумел.

— Неужели не знал? — удивился Азаров. — Ты же режиссер.

— Ты удивишься, не знал, — развел руки Святослав. — Потому что до сих пор не испытывал.