Читателю может показаться неясным, почему выделение центрального планового норматива И. Я. Петраков связывает с ограничением показателей. Чтобы расшифровать истинный смысл процитированного отрывка, следует учесть, что «центральный плановый норматив» Н. Я. Петракова по сути своей означает не «главный плановый норматив», а единственный плановый норматив, утверждаемый центральными органами. Оставление в качестве единственного планового показателя норматива отчислений в бюджет — об этом Н. Я. Петраков здесь говорит прикрыто, чтобы в другом месте сказать прямо[341]. Такие предложения действительно вносят «необходимую логическую завершённость» в концепцию критикуемого автора и объясняют, зачем понадобилось искажать ленинскую концепцию нэпа как предпринятого в период борьбы социализма с капитализмом стратегического отступления, как блока, союза пролетарского государства с государственным капитализмом против мелкобуржуазной стихии[342]. Н. Я. Петраков читал Ленина. Он знает, что «новая экономическая политика… означает переход к восстановлению капитализма в значительной мере»[343]. Своими предложениями он нас толкает назад, к нэпу, а чтобы это выглядело пристойно, утверждает, будто «Ленин рассматривал нэп отнюдь не как временный комплекс мероприятий».

Н. Я. Петраков, конечно, отнюдь не единственный, кто обладает таким умением. Возьмём, например, Б. В. Ракитского, у него можно поучиться умению расстановки акцентов, призванной оказать эмоциональное воздействие на читателя и побудить его самостоятельно прийти к желательным для автора выводам. И этим искусством Ракитский овладел вполне. Вот как изображает Б. В. Ракитский систему управления, действовавшую в СССР в 30–40‑х гг.: «Планы беспрерывно менялись, корректировались, инструкции обрастали поправками и разъяснениями, распоряжения отменялись или заменялись новыми. В общем, получался весьма громоздкий, неповоротливый механизм хозяйственного регулирования. Но при всех минусах такой системы она позволяла решать главную для своего времени задачу — сосредоточивать в руках государства все ресурсы и оперативно перераспределять их в главных, нужных направлениях. В этом была её сильная сторона и её историческая миссия»[344]. А ведь планы не менялись беспрерывно, хотя и корректировались, когда того требовали изменившиеся обстоятельства. Инструкции не обрастали, а дополнялись в случае необходимости разъяснениями. Неправильные распоряжения отменялись, конечно, и заменялись правильными. В общем, механизм получался весьма сложным, но зато надёжным, гибким и устойчивым, способным к решению тех задач, которые возлагаются на систему управления в социалистическом обществе. Историческая миссия централизма, вопреки намёкам Б. В. Ракитского, не только не исчерпана, но не может быть вообще исчерпана в обществе, основанном на общественной собственности на средства производства.