— Ли Цишэн, похоже, никуда не годится, — вздохнул он. — Го Юнь его осматривал, тоже считает, что всё бесполезно. Снова это его сумасшествие. Только раньше он запрыгивал на кан и раздирал циновку, а теперь может лишь перекатываться по нему. Я понимаю, его жизненные силы почти иссякли, ну, как догорающий огарок свечи. Когда безумный человек не может даже вести себя как безумный, значит, это край. Всё, последний герой Валичжэня покидает нас…

Поговорив о Ли Цишэне, Суй Бучжао расхотел говорить о чём-то ещё. Но когда Баопу упомянул про Цзяньсу, вновь загорелся.

— Пишет? Нет? Ну, это хорошо. Я когда сбежал плавать по морям, тоже ни разу не написал домой. Когда уходишь из дома вершить великие дела, возвращаешься повидать земляков лишь по их завершении. И тебе честь и почёт. Я был в том городе, куда он отправился, там много закусочных, на перекрёстках устраивают представления, где выступают мастера владения копьём. Прелестных девиц немало. Знавал я одну, лет двадцати, с большими ногами, большими руками — то, что надо! Как сейчас могу вспомнить её облик, а вот как её звали, не помню, вроде бы Чуэр…

Тут Баопу прервал речи дядюшки. Тот погладил бородку и, сверкнув серыми глазками, проговорил:

— А ты видел «должностное лицо» Чжао Додо? Хе-хе, вот уж глаз так глаз, такую прелестную штучку разыскать! Ручки и ножки с беловатым отливом, идёт, покачивается. А ноги какие длинные, одни ноги чего стоят! Хе-хе, стар я уже, ни на что не гожусь. А лет десять-двадцать назад я бы за ней приударил! — Тут Баопу встал и предложил сходить проведать Ли Цишэна.

Прохаживаясь по фабрике, Чжао Додо всегда приводил «должностное лицо», и она, запыхавшись, следовала за ним. Всякий раз, когда они появлялись, на неё обращались взгляды всех, кто был в цехе. Она была в узких брюках из плотной ткани и заправленной в них красной шёлковой кофточке. Всем было интересно поглазеть поближе на её плотно сбитую фигурку. Чжао Додо смотрел по сторонам, то и дело запихивая обратно свисавшую лапшу, расспрашивал рабочих, сколько было комков с начала смены, хорош ли раствор. А получив ответ, что-то говорил следовавшей за ним «должностному лицу». Смуглый рабочий, стучавший наверху железным ковшом, стал кричать, когда она приблизилась:

— Ух ты! Ух ты!

— Возбудился, что ли? — поднял голову Чжао Додо. — Гляди, кочергой-то прижгу!

Весь цех грохнул смехом. «Должностное лицо» поинтересовалась у Чжао Додо, почему они смеются, и тот ответил:

— Смешно им, что мохнатой гусенице прижгут волосок.

«Должностное лицо» стояла рядом с Даси, которая промывала лапшу, и не преминула толкнуть её локтем. «Должностное лицо» прошла дальше и приблизилась к Наонао. Та молча хлопотала у бассейна с тёплой водой и, улучив момент, когда «должностное лицо» повернулась к бассейну спиной, окатила водой её обтянутый зад. Чжао Додо вышел из здания фабрики, «должностное лицо» поспешила за ним. Как только они вышли из ворот, она принялась жаловаться, на что Чжао Додо сказал: