– Очень хорошо, Берта, – вздыхает мама, не поднимая головы.

– И вот еще что я подумала, – продолжает Берта, метнув на меня быстрый взгляд, – скоро ведь День святого Николая с Рупрехтом, так, может, Хетти поможет мне с пряничным домиком?

Мама наконец отрывается от вязания.

– Да, – подумав, отвечает она. – Домашние дела для нее – лучшее лекарство. Герта, будь добра, заведи граммофон, прежде чем пойдешь на кухню. Поставь, наверное, Вагнера. Его музыка сегодня как раз кстати.

– Да, мама, – говорю я, ставлю пластинку на граммофон и трясущимися пальцами вставляю иглу звукоснимателя в черную бороздку.

Откидываясь на спинку кресла, мама отпускает меня утомленным жестом.

Мы с Бертой идем на кухню. Она с грохотом закрывает за мной дверь.

– Господи, помоги мне! Сама не знаю, зачем я в это ввязалась… – шепчет Берта, и я вижу, что на лбу у нее выступили бисеринки пота. – Беги к своему мальчишке. Через час я схожу в гостиную за чашками, а ей скажу, что ты по уши в муке. Это даст тебе еще немного времени. Но потом она захочет лечь спать и придет сюда, так что смотри, возвращайся, как договорились. Не забудь, что ты рискуешь не только своей, но и моей шеей, – добавляет она угрюмо.

– Ты уверена, Берта?

– А ну, бегом, пока я не передумала. И смотри, через час, самое большее через два, чтобы была дома, не то я с тебя сама шкуру спущу! – Она вытирает передником ладони и, громко сопя, отворачивается к буфету.

Дважды просить меня не надо. Не успевает Берта извлечь из недр буфета большую миску для теста, масло и муку для пряников, как я уже выбегаю из дома через кухонную дверь, обдумывая на ходу, где мне искать Вальтера.

Начать решаю с кафе. Лену я застаю у одного из столиков, где она принимает у клиентов заказ. Когда я влетаю внутрь, она поднимает голову, и у нее расширяются глаза.

– Иди за мной, – говорит Лена проходя мимо меня с подносом.

Притворяться больше незачем. Обойдя прилавок, она ныряет в кухоньку, где хозяйничает какая-то пожилая женщина – видимо, ее мать. Из примостившегося в углу радиоприемника льется голос Зары Леандер, которая поет «Eine Frau Wird erst schön durch die Liebe»[5]. Но Лена не задерживается на кухне, и я следом за ней иду в крохотную гостиную. Там, за столом, заваленным книжками, сидит темноволосый мальчик лет одиннадцати-двенадцати – видимо, делает уроки. Должно быть, это и есть сын Лены, тот самый, который носит письма от меня Вальтеру и обратно.

– Его здесь нет… – начинает Лена.

– Ты не знаешь, дома он или нет? Мне нужно его найти, чем скорее, тем лучше. Он… Ему может грозить опасность. – Голос у меня дрожит, и Лена тут же кивает.