Как же сам Александр Исаевич описывает свое пребывание в центральной политической тюрьме: «Ах, ну и сладкая жизнь! Шахматы, книги, пружинные кровати, пуховые подушки, солидные матрацы, блестящий линолеум, чистое белье. Да я уж давно позабыл, что тоже спал вот так перед войной…» Наслаждаясь сладкой жизнью, Александр Исаевич охотно давал показания против своих друзей и даже против жены. Однако серьезно пострадал только Н.Д. Виткевич, отправленный, усилиями Александра Исаевича, не в какую-нибудь московскую шарашку, а в самую что ни на есть Воркуту. Реабилитированный Виткевич смог ознакомиться со своим делом и тогда же узнал, что посадил его друг детства – Александр Исаевич Солженицын, написавший, что Н.Д. Виткевич «замышлял создать подпольную подрывную группу, готовил насильственные изменения в политике партии и правительства, злобно чернил Сталина…»

После Лубянки был Новый Иерусалим, потом стройка в Москве, потом Рыбинск, Загорск и, наконец, Марфино, то есть опять же Москва. А в Марфине – по полкило белого хлеба в день, в Марфине – сливочное масло, любые книги, волейбол, музыка по радио и работа в акустической лаборатории. Правда, Александр Исаевич не физик, к тому же один старый лагерник – С.П. Геништа, бывший с Александром Исаевичем в Марфине, рассказывал: «Мы все много работали, а Солженицын никакого участия в нашей работе не принимал: все что-то писал и писал…» В «Архипелаге…» сам Александр Исаевич объяснит уже порядком запуганному читателю: «…Можно. Это – можно». А речь идет о предложении стать информатором и провокатором по кличке Ветров. Но тут же Александр Исаевич уверяет, что никаких доносов, конечно же, не сочинял. Зато все, кто побывал в лагерях, все старые лагерники в голос утверждают: если заключенный давал согласие быть осведомителем, то отделаться сообщением, что вот-де з/к имярек назвал начальника лагеря «земляным червяком», он уже не мог. Такие случаи заканчивались всенепременным переселением в северные широты. Так было, например, с Алексеем Прядиловым, согласившимся, а потом отказавшимся. В результате Прядилов из более или менее сносных условий переместился в недостроенный лагерь в Бийске, о котором потом написал: «Недели через две появились первые трупы. Грязь, вши, перебои с питанием и само питание, особенно баланда, которая больше напоминала помои, сделала свое дело…» Сам Прядилов дотянул до возобновления строительства по весне и только потому выжил. Но тот факт, что ни на Воркутинской, ни на Магаданской, ни на Бийской земле не ступала нога Александра Исаевича Солженицына, косвенно доказывает состоятельность агента Ветрова. Впрочем, есть и прямые доказательства. В.С. Бушин утверждает, что сам видел публикацию в немецком журнале «Neue Politik» за февраль 1978 г. немецкого писателя Ф. Арнау. Кроме текста в журнале помещалась факсимильная копия донесения с/о Ветрова от 20/1-52 г. Донесение написано характерным почерком А.И. Солженицына. В 1990 г. публикация со ссылкой на Ф. Арнау появилась в отечественном «Военно-историческом журнале», наряду с публикацией книги солагерника Александра Исаевича Л.А. Самутина «Не сотвори кумира».