Малыш ткнулся носом в мою руку, явно в поисках молока.

– Беда, Тиг! – тяжко вздохнул Кэл. – Придется, видно, нам растить его вручную.

– А у тебя есть в запасе какие-нибудь бутылочки и соски?

– Вроде пара штук имеется. Пойду, поищу молока, хотя, скорее всего, он его не станет есть. А еще приволоку сюда портативный газовый нагреватель. По-моему, ты рискуешь снова подцепить простуду, – добавил он, глянув на меня.

– Спасибо, Кэл. – Меня тронула его забота, ибо только тут до меня дошло, что я действительно вся трясусь. Впрочем, скорее не от холода, а от пережитого эмоционального стресса.

– Что же нам с тобой делать? – прошептала я, обращаясь к олененку, который, кажется, окончательно ожил и сейчас беспокойно заерзал на соломе в поисках пищи. – Может, для начала перекрасить тебя в бурый цвет, чтобы никто, кроме нас, не знал, что ты беленький…

Кэл появился минут через двадцать, и к тому времени я уже успела изрядно замерзнуть, а потому обрадовалась, что он принес с собой обогреватель. Вместе с ним прибежали Зара и Лочи. Я жестом пригласила их подойти поближе и полюбоваться на олененка.

– Нашел этих двоих за домом. Представляешь, спрятались за стенкой и курили? – Кэл бросил суровый взгляд на Зару. – А где ваше «здравствуйте», молодые люди?

– Ах, Тигги! – выдохнула Зара, подбегая ко мне. – Он просто бесподобен!

– Не верю своим глазам, Тигги, – сказал Лочи, опускаясь на колени рядом с Зарой. – Кто бы мог подумать? Можно мне его погладить?

– Можно. Малыш должен привыкать к человеческим рукам, если хочет выжить, – ответила я. Лочи и Зара принялись нежно поглаживать сиротку.

– Кэл говорит, что это вы, Тигги, вдохнули в него жизнь. Вы умеете обращаться с животными, точно как моя мама, – обронил Лочи, задержав руку на светлой шерстке животного.

– Вот бутылочка, Тиг. – Кэл протянул мне бутылочку с молоком, а потом стал придвигать по неровному полу обогреватель поближе к нам.

Очень осторожно я наклонила бутылочку и попыталась вставить соску в рот олененка, но тот наотрез отказался разжать свои челюсти. Тогда я выдавила несколько капель молока и смазала ему десны, молясь лишь об одном только бы он начал сосать.

– Ну же, милый! – прошептала я, обращаясь к нему. – Попей немножко. Тебе нужны силы. Ты должен вырасти большим и крепким ради своих родителей.

Еще несколько безуспешных попыток, и наконец, к нашему всеобщему облегчению, малыш открывает свой ротик и начинает сосать.

– Он, наверное, думает, что ты его мама, Тиг, – улыбнулся Кэл, наблюдая за этой картиной со стороны, а олененок допил бутылочку до дна и стал требовательно теребить меня за руку, ожидая добавки. – Вопрос лишь в том, что нам сейчас делать с этой сироткой? Тебе я точно не позволю проторчать рядом с ним всю ночь в этом холодном сарае. Еще не хватало, чтобы ты снова заболела. А с другой стороны, где гарантия, что он уцелеет? Что никто не пронюхает о том, что у нас появился на свет белый олененок. Тогда глазом не успеешь моргнуть, как его славная маленькая головка превратится в чучело на стене!