Несмотря на мятущуюся по поводу двоек душу, Николай Вешкин был весьма решительным молодым человеком.

Казалось, между двумя рядами навесов уже наступил вечер, хотя до сумерек оставалось ещё часа два, а до настоящего вечера — и того больше. Колька покатил перед собой банку «туборга» и совсем некстати подумал, что страшно соскучился по футболу. Скорей бы уж сошёл снег из дворовой «коробки» и подсохла земля… А то зима — это какой-то мёртвый сезон. Особенно такая, когда даже на коньках не покатаешься. То ли зима, то ли уже весна наступила — и не поверишь, что неделю назад морозы были под тридцать!

Как всегда — не вовремя. Нафик они на каникулах-то?!

— Пацан, может, купишь чего?

Колька так убедил себя, что кругом пусто — даже вздрогнул от этого сов-сем близко раздавшегося голоса и повернулся в его сторону.

Припозднившийся торговец оказался без претензий — как раз из тех самых мужиков, про которых думал Колька, сворачивая на рынок. Он разместил свой товар прямо на земле — на разорванной по швам коробке из-под бананов — и сам пристроился рядом на брезентовом рыбацком стульчике. Сидел, надвинув на лицо колхозный брезентовый же плащ с капюшоном и вроде даже и не смотрел в сторону мальчика.

— Не, спасибо, — мотнул головой Колька и шагнул было дальше, но торговец предложил снова:

— Да ты подойди, посмотри. У меня интересные вещи есть.

Колька знал эти «интересные вещи» — ещё советские значки, старые видеокассеты, собачьи цепи, разные там дверные петли и гвоздики в спичечных коробках… Хотя… встречались на таких вот банановых ящиках и правда удивительные вещи. То настоящая, не из рессоры сделанная, шашка с чёрным от времени темляком[2] на руку. То какая-нибудь аж дореволюционная книжка. То коллекция монет. То прозрачный портсигар с вырезанными картинками воздушного боя и надписью:

МЫ НАД БЕРЛИНОМ!

МЫ НАД БЕРЛИНОМ!

Много ещё что можно было увидеть у таких торговцев. Но этот вёл себя странновато — не шутил, не пытался заглянуть в глаза, не расхваливал товар. Казалось, ему не очень даже интересно, подойдёт Колька или нет.

«Угу, — отметил осторожно тревожный внутренний голос, — подойдёшь, он прыснет в лицо какой-нибудь гадостью из баллончика, и очнёшься за этими ларьками… или там весной найдут, когда мусор вывозить будут… Это всё-таки мужик взрослый, а не трое дубов с сигаретами…» На самом деле На самом деле было странно — что он тут высиживает, на пустом-то рынке? И главное — сидит так, как будто у него тут встреча назначена или ещё раннее утро, а он первым пришёл и спешить некуда!