* * *

В доме стало тихо. Лори предложила Лиссе пожить пока с ней, как и Джонни, но Лисса отказалась.

– Все будет хорошо, – успокоила она их обоих.

На столах все еще лежали раскрытые книги, и Лисса осторожно закрывала их и ставила на полки. На кухне все еще валялись, оставшиеся в раковине тарелки. Лисса сполоснула их и убрала, а затем распахнула дверь в сад. Она налила себе джин с тоником и свернула самокрутку.

Она чокнулась стаканом с траурной урной, стоящей на кухонном столе. В понедельник, как было уже условлено, она с Лори, Инной, Каро и Розой поедет в Гринэм, на военную базу, и оставит немного праха своей матери у того памятного дерева. Остальное Сара попросила развеять по саду. Это Лисса сделает завтра одна.

На почте ее уже ждал билет в Мексику. Рейс на следующей неделе. У нее не было никаких планов, только одна неясная цель – город на Тихоокеанском побережье. Это не было ни окончанием старого, ни началом нового. Просто местом, где один узор ее жизни соединится с другим.

Докурив сигарету, Лисса прикрыла дверь. Она подошла к столу. Сколько часов она провела здесь? Сколько за ним было завтраков, обедов и ужинов? Сколько раз ее сажали сюда с красками или поделками и говорили, чтобы она сама себя развлекала?

Однажды, вспомнила она, ей не спалось, и, услышав голоса на кухне, она спустилась вниз и увидела маму и ее подруг, сидевших за столом.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Это японские журавлики, – ответила Сара. – Вот, смотри.

Она посадила ее к себе на колени и показала, как складывать бумажные квадратики, чтобы вышли птички-оригами. Мама объяснила, что они делали их в честь годовщины атомной бомбардировки двух городов Японии, что это знак мира и знак того, что ничего подобного никогда больше не повторится. Женщины сидели вокруг стола и разговаривали вполголоса. Время от времени они смеялись, когда Лисса точно следовала указаниям матери и, словно по волшебству, появлялся журавлик.

Женщины что-то шептали друг другу, слышался мягкий звук их голосов, чувствовалось тепло матери, ее запах, запах скипидара и кухонных специй. И еще радость из-за того, что ей разрешили не спать, что ее приняли в их компанию, счастье белого листа бумаги и удовольствие от того, что из него получалось нечто прекрасное. Лисса смотрела на чистый лист бумаги и радовалась, что создает что-то прекрасное. Она хорошо запомнила умиротворенность, царившую в комнате. Она запомнила чувство покоя.

2012 год

2012 год

Ханна

Ханна

В последние ночи перед родами спать было нелегко. Даже со всеми подушками она никак не могла удобно устроиться.