Итак, в результате этой противоположности получается, что сознание сбрасывает, как пустую оболочку, представление о каком-либо добре в себе, еще не обладающем действительностью. В своей борьбе сознание узнало на опыте, что общий ход вещей не так плох, как он выглядел, ибо его действительность есть действительность всеобщего. С этим опытом отпадает средство создать доброе путем пожертвования индивидуальностью, ибо индивидуальность есть как раз претворение в действительность в-себе-сущего; и извращение перестает считаться извращением (Verkehrung) добра, ибо это извращение есть, напротив, именно превращение (Verkehrung) добра как простой цели в действительность: движение индивидуальности есть реальность всеобщего.

Но тем самым на деле побеждено и исчезло точно так же и то, что в качестве общего хода вещей противостояло сознанию в-себе-сущего. Для-себя-бытие индивидуальности в нем противополагалось сущности или всеобщему и выступало как действительность, отделенная от в-себе-бытия. Но так как обнаружилось, что действительность находится в нераздельном единстве со всеобщим, то оказывается, что для-себя-бытия общего хода вещей, подобно тому как в-себе[-бытие] (das Ansich) добродетели есть только некоторый взгляд (eine Ansicht), – также уже нет. Пусть индивидуальность общего хода вещей считает, что она совершает поступки только для себя или своекорыстно: она лучше, чем она мнит о себе, ее действование есть в то же время в-себе-сущее, всеобщее действование. Когда она поступает своекорыстно, то она лишь не ведает, что творит; и когда она уверяет, что все люди поступают своекорыстно, то она только утверждает, что ни один человек не сознает, что такое действование. – Когда она совершает поступки для себя, то это-то и есть воплощение в действительности только еще в-себе-сущего; таким образом, цель для-себя-бытия, мнящая себя противоположной тому, что́ есть в себе, – ее пустое лукавство, как и ее утонченные объяснения, умеющие во всем раскрыть своекорыстие, исчезли точно так же, как исчезли цель в-себе[-бытия] и ее риторика.