(α) Совесть как действительность долга

Таким образом, достигнув этой своей истины, моральное самосознание покидает или, лучше сказать, снимает внутри себя самого разделение, из которого возникла подтасовка, разделение в-себе[-бытия] и самости, чистого долга как чистой цели – и действительности как некоторой природы и чувственности, противоположных чистой цели. Моральное самосознание, вернувшись таким образом в себя, есть конкретный моральный дух, в сознании чистого долга не сообщающий себе некоего пустого мерила, который был бы противоположен действительному сознанию; чистый долг, точно так же как и противоположная ему природа, суть снятые моменты; этот дух есть моральная сущность, в непосредственном единстве претворяющая себя в действительность, а поступок есть непосредственно конкретная моральная форма.

[Допустим, что] имеется какой-нибудь случай совершения поступков; для знающего сознания он есть некоторая предметная действительность. Этому сознанию как совести (Gewissen) он известен (weiss ihn) непосредственным конкретным образом, и в то же время он есть только так, как он ему известен. Знание (Wissen) случайно, поскольку оно есть нечто «иное», нежели предмет; однако дух, достоверно знающий себя самого, не есть уже такое случайное знание и порождение внутри себя мыслей, от которых разнилась бы действительность; наоборот, так как разделение в-себе[-бытия] и самости снято, то рассматриваемый случай непосредственно в чувственной достоверности знания таков, каков он в себе, а в себе он только таков, каков он в этом знании. – Совершение поступков как претворение в действительность вследствие этого есть чистая форма воли – простое обращение действительности как сущего случая в действительность содеянную, простого модуса предметного знания в модус знания о действительности как порождении сознания. Подобно тому как чувственная достоверность непосредственно воспринята или, лучше сказать, обращена во в-себе[-бытие] духа, так и это обращение просто и неопосредствованно есть переход при помощи чистого понятия без изменения содержания, которое определено интересом знающего о нем сознания. – Совесть, далее, не обособляет обстоятельств [данного] случая в разные обязанности. Она ведет себя не как положительная всеобщая среда, в которой бы все множество обязанностей, каждая для себя, сохраняло непоколебимую субстанциальность, вследствие чего либо вовсе нельзя было бы совершать поступков, потому что всякий конкретный случай содержит противоположение вообще, а как моральный случай – противоположение обязанностей, следовательно, в определении поступков одна сторона, один долг всегда был бы нарушен – либо же если бы поступок совершился, то одна из противоположных обязанностей была бы действительно нарушена. Совесть, напротив, есть негативное «одно» или абсолютная самость, которая уничтожает эти различные моральные субстанции; она есть простое сообразное долгу совершение поступков, которое выполняет не тот или иной долг, а знает и совершает конкретное правое дело. Поэтому она вообще только и есть совершение моральных поступков как поступков, в которые перешло прежнее бездеятельное сознание моральности. – Различающее сознание может аналитически разложить конкретную форму действия на разные свойства, т. е. здесь – на разные моральные отношения, и либо каждое из них – в том виде, в каком оно необходимо должно быть, чтобы быть долгом, – объявляется имеющим абсолютное значение, либо они сравниваются и проверяются. В простом моральном поступке совести обязанности так завалены, что всем этим единичным сущностям непосредственно причиняется урон, и в неколебимой достоверности совести вовсе нет места расшатыванию долга путем проверки.