С коммунистами Горький расходится, как он пишет, по вопросу об оценке роли интеллигенции. <…> Горький мирится с большевиками лишь в том периоде, когда большевизм не выходил из стадии лабораторной подготовки первых своих интеллигентских и рабочих кадров. Ему близок большевик 1903–1905 гг. Но большевик октябрьский, т. е. созревший, возмужавший, большевик, который непреклонной рукой совершает то, что лишь смутно намечалось полтора десятилетия назад, чужд Горькому и враждебен.
Сам Горький, с его постоянным стремлением к высшей культуре и интеллектуальности, как-то умудрился застрять на полдороге. Он не мирянин и не поп, а какой-то псаломщик культуры. Отсюда его высокомерие к разуму масс и заодно к марксизму…
<…>
Но еще хуже обстоит дело, когда Горький переходит к политике в собственном смысле слова. Тут что ни фраза, то недоразумение или жестокая фальшь. «Человек изумительно сильной воли, он был, во всем остальном, типичным русским интеллигентом». Это Ленин-то типичный русский интеллигент! Разве же это не курьез, не насмешка и при том чудовищная? Ленин — типичный интеллигент!
<…>
…Горький наделял Ленина интеллигентской расколотостью и столь высоко почитавшейся в свое время «больной совестью», этим драгоценным нарывом староинтеллигентского радикализма. Но все это фальшиво. <…> В Ленине, наконец, и это крепче и сильнее всего — воплощен дух молодого русского пролетариата, и не видеть его, а видеть интеллигента, значит, ничего не видеть [ТРОЦКИЙ (VI)].
Троцкий гневно клеймит Горького также и за то, что в своем литературном портрете Ленина писатель представляет его якобы не
Основную черту ленинского характера Горький правильно называет воинствующим оптимизмом. И прибавляет: «Это была в нем не русская черта». Вот так-то! Но ведь типичный интеллигент из земских подвижников есть архирусское, архитамбовское явление. Каким же это образом Ленин, с его основными «не русскими» чертами: железной волей и воинствующим оптимизмом оказывается типичным русским интеллигентом? И нет ли тут ненароком огульной клеветы на русского человека? Талант водить вошь на аркане есть, правда, бесспорный русский талант, но, благодарение диалектике, не вечный и не неизменный. Увенчавшаяся керенщиной эсеровщина была высшим политическим выражением старорусского искусства вождения вши на аркане. Но Октябрь был бы невозможен, Алексей Максимович, если б в русском человеке уже задолго до Октября не зажегся огонь нового характера. Ленин стоит не только на переломе русской истории, но и на переломе национального русского «духа». Главные черты Ленина будто бы «не русские» черты. Главные черты Ленина будто бы «не русские» черты. А партия большевиков, разрешите вас спросить, русское явление или, может быть… голландское? Вот эти пролетарии-подпольщики, боевики, твердокаменные уральцы, партизаны, красные комиссары днем и ночью с пальцами на браунинге, сегодня заводские директора и трестовики, готовые завтра сложить головы за освобождение китайского кули, эта вот раса, это племя, этот вот орден, это что же, позвольте осведомиться, не русская печь пекла? Нет, не русская-с. Или, если угодно, и вся Россия XX века (и ранее того) уж не «русская» Россия, провинциальная, окуровская, а новая, международная, с металлом в характере. Большевистская партия есть отбор этой новой России, а Ленин — величайший ее отборщик и воспитатель [ТРОЦКИЙ (VI)].