<…> …я напечатал в итальянских газетах весьма пылкий призыв идти волонтерами в армию — если не пускают в русскую, то во французскую. Зиновий Пешков был первым, кто принял к сердцу этот мой призыв и ему последовал. С сотнею лир в кармане выбрался он из Леванто и направился во Францию, чтобы определиться в Иностранный легион. <…> Во Франции он начал свой волонтариат рядовым и успел дослужиться только до капрала. В бою при Каранси, при атаке на проволочные заграждения, под пулеметным огнем, был тяжело ранен в правую руку, пролежал в ожидании перевязки 18 часов, рана загнила, руку пришлось отнять. Благодаря прекрасному знанию английского языка имел счастье попасть в американский госпиталь, где его выходили. В госпитале он сделал много интересных знакомств, оказавших ему немалую пользу в позднейшей военно-дипломатической карьере, а одно из них возымело огромное влияние и на его личную жизнь. Когда Зиновий, без правой руки, возвратился в Италию, мы были в Риме. Италия отнеслась к нему сперва довольно кисло. Жена встретила его нехорошо. Горький, по поводу его увечья, написал ему ледяное письмо в том смысле, что, не будучи военным человеком, он не может сочувствовать военным героям.

<…> …я дал ему совет — принести большую пользу и себе, и делу войны, которую мы пропагандируем, прочитав публичную лекцию о французском фронте. Сведения о нем в итальянском обществе были очень скудны и сбивчивы. <…> Сперва Зиновий робел и колебался, но мало-помалу я его уговорил. При помощи <…> тогдашнего директора «Джорнале д’ Италиа», назначен был вечер в «Ассоциации Печати» для доклада Пешкова. Он имел огромный успех, сразу получил несколько приглашений на повторение доклада и, наконец, во дворец — к королеве-матери Маргарите. Значит, пошел в ход. Французы оценили услугу, оказанную им маленьким одноруким капралом, столь красноречивым по-итальянски. Пешков был приглашен комитетом их военной пропаганды для турне по итальянским городам. Платили плохо, работать было трудно, но я убеждал Зиновия, что как ни обидно и ни скорбно, а надо претерпеть — ради яркой репутации, которую он себе тем создает и которая впоследствии сторицею окупит ему нынешние неприятности. Так и вышло. В непродолжительном времени Пешков перебрался во Францию, был опять принят на военную службу, несмотря на свою инвалидность, уже офицерским чином, и командирован в Америку вести ту же лекционную пропаганду, что в Италии. В Новом Свете он пробыл около года, прочел неисчислимо сколько лекций, заработал 70 000 долларов и не взял из них себе ни единого цента, а всю сумму пожертвовал тому американскому госпиталю, который выпользовал его после ампутации руки.