— Ты поскользнулся? — Она рассмеялась, чем вызвала недовольный взгляд Броди.

— Значит, таково твое представление о сострадании? Думаю, надо над этим поработать.

— Травм не было?

— Помимо сломанных очков? Были, разумеется. Жестокий удар по моему самолюбию — самой чувствительной части меня, потому урон был нанесен огромный.

Саманта хохотала и не могла остановиться.

— Твоя откровенность…

— Убивает страсть?

— Я хотела сказать, что это ново и приятно. — Она поцеловала сначала уголок рта, а потом губы. — И достойно восхищения.

— Восхищения? Полагаешь, это хорошая черта? — Броди обнял ее и прижал к себе жестом, начисто лишенным нежности.

— Я лежу с тобой рядом, обнаженная, хотя знаю тебя… Хм, не будем об этом. Не хочу думать, как долго мы знакомы. Пойми, дело совсем не в том, хорош или плох был секс, но мне нужно узнать человека, прежде чем лечь с ним в постель.

— Понимаю. Ты об этом говорила.

— Довольно, не напоминай! Мне до сих пор так стыдно, что лучше умереть. Это самый ужасный разговор по телефону за всю мою жизнь.

— А в моей, несомненно, лучший.

— Ты не испытывал неловкости?

— Нет. Знаешь, мне часто снилась женщина, которая мечтает лежать в постели обнаженной и пить шампанское. Ты пробралась даже в мои сны. — Он провел рукой по ее волосам, убирая прядь с лица. — А когда я увидел твою фотографию…

— Ты искал в интернете мою фотографию?

— Недолго. И взглянул всего пару раз.

— Это недостойно доктора наук.

— Мы ведь не работали вместе. И до сих пор, между прочим, еще не связаны контрактом. Так что я могу вести себя не как профессионал, а как простой человек. Хотя это немного пугает, — добавил он после паузы.

— Почему же?