В силу вышеуказанного «предубеждения» в отношении А. С. Суворина крепкая дружба с ним Антона Чехова и его сотрудничество с «Новым временем» вызывали опасливо-неодобрительную реакцию со стороны представителей либерально-демократического лагеря, см. например [ИЗМАЙЛОВ], [МЕРЕЖКОВСКИЙ], [АМФИТЕАТРОВ и др. Одним из первых, кто напрямую высказал Чехову свое мнение на сей счет, был редактор «Северного вестника», маститый публицист и литературный критик народнического толка Николай Михайловский. Это свое высказывание он, как бы между прочим, озвучил в исключительно комплиментарном по тону письме-отзыве на повесть «Степь», которая печаталась в его журнале. Н. Михайловский увидел в Чехове силача, который идет по дороге, сам не зная куда и зачем, так — кости разминает, и, не сознавая своей огромной силы, просто не думая о ней, то росточек сорвет, то дерево с корнем вырвет. Все с одинаковой легкостью и разницы между этими действиями не чувствует. Сила Чехова — ясная, она злу не послужит, не может послужить, и Михайловский поражен чеховской неиспорченностью, потому что «не знал школы хуже», той, которую Чехов проходил в «Новом времени» и «Осколках» и пр.

Грязь к Чехову не пристала, но «школа сделала, однако, что могла — приучила к отрывочности и прогулке по дороге, незнамо куда и незнамо зачем». Михайловский уверен, что это должно пройти, и Чехов не только не послужит злу, а прямо послужит добру, тогда ему предстанет блестящая будущность.

‹…›

…надо прямо сказать, что Чехов, декларировавший о своей полной «беспартийности», и очень боявшийся тех, кто, читая между строк, причислял его к либералам, на самом деле исповедовал тогда совершенно определенные лозунги и разделял совершенно определенную идеологию. Лозунги — нововременские, идеология — суворинская.

Принимая приглашение Суворина, он великолепно понимал, какому риску подвергает он свою литературную репутацию, печатаясь в «Новом времени». Он пишет В. В. Билибину (Билибин Виктор Викторович. Сотрудник юмористических изданий, драматург и водевилист, секретарь «Осколков»): «Надо полагать, что после дебюта в „Новом времени“ меня едва ли пустят теперь во что-нибудь толстое». И через год, когда пошли слухи о том, что его книга представлена на Пушкинскую премию, он заявлял брату Александру, что премия не может быть ему дана, «уже по одному тому, что он работает в „Новом времени“»[241].

Но Суворин импонировал Чехову, а Чехов долгое время оставался для Суворина тем человеком, на которого он мог влиять и заражать своими убеждениями, тем более, что в его горячих, и как тогда казалось Чехову, искренних речах — не было заметно грубой «тенденции». Из всех литературных авторитетов, с которыми сталкивался молодой Чехов, Суворин был, конечно, самым значительным. До сих пор, до дебюта в «Новом времени», Чехов имел дело с Кичеевым, Уткиной, Лейкиным, Худяковым. Он хорошо знал цену этим людям и не уважал их. Да и что могли они ему дать, какие горизонты открыть, чем расширить его познания, воспитать вкус?