Г-н Корягин в очередной раз обвинил меня «в абсолютном непонимании» вопроса. На этом фоне очень странно выглядят его собственные рассуждения о чуть ли не об отсутствии заинтересованности в уравнении в чинах в рядах старшины. Мол, большинство из них в 1798 г. уже имело штаб-офицерский статус (к ним недвусмысленно отнесены войсковые старшины и полковники). Таким образом, мой критик постарался опровергнуть высказанное мной мнение о стремлении донской старшины к получению дворянских прав. Подход, надо сказать, продемонстрирован очень утилитарный. Но даже если все представители старшинского слоя являлись столь законченными эгоистами (по его мнению), у них имелись многочисленные родственники, не имевшие армейских чинов. А эти родственники реально выиграли от указа 1798 г. Кроме того, помимо родственных связей укажу на такое понятие, как корпоративные интересы. Чтобы понять, в чем они выражались у донской старшины, следовало бы рассмотреть комплекс вопросов ― общественное, социальное, материальное и служебное положение этого элитного слоя, а не ограничиваться только формальным подходом.

Мало того, становление донского дворянства ― это длительный процесс. При написании книги не ставилась задача исследовать этот явление, мне важно было лишь зафиксировать и дать оценку. Сам же процесс нельзя ограничивать рамками 18371839 гг., как это сделал мой оппонент. Проблема донского дворянства оказалась для Российской империи очень сложной. Важно также рассмотреть юридический статус старшины, имея в виду запутанность и противоречивость тогдашнего имперского законодательства вообще и в отношении Дона в частности. В коридорах власти по этому вопросу долгое время (всю 1-ю половину ХIХ в.) велась борьба. Противником предоставления дворянских прав чиновникам Войска Донского выступал никто иной, как военный министр А. И. Чернышев. Окончательно вопрос был решен лишь указом Николая I от 23 февраля 1848 г. До этого момента донская старшина не успокаивалась и стремилась полностью уравнять свои права с российским дворянством.

Явно ошибочным и абсолютно непродуманным выглядит и заявление г-на Корягина, что «задолго до указа (1798 г.) все “дворянские потребности” старшины были удовлетворены» (вып. № 11, с. 99). Ну, уж слишком много фактов свидетельствуют об обратном. Укажу, что на Дону долгое время официально отсутствовал институт предводителей дворянства, все же попытки атаманов и старшины ввести таковой прохладно (если не сказать негативно) встречались в Петербурге. Уже в 1805 г. М. И. Платов предложил замещать выборные на Дону должности «по общему выбору дворян» и «домашним образом» попытался создать что-то вроде дворянского собрания. В 1816 г. он предложил «учредить предводителей дворянства, общего и уездного, по примеру губерний» (атаман явно не придерживался тезисов г-на Корякина об отсутствии в те времена дворянства на Дону). Государственный совет отверг это предложение. Но в 1817 г. донские дворяне избрали войскового и окружных дворянских депутатов (приравнивались к российским предводителям). Следующие выборы последовали в 1820 г. и т. д. Все эти действия происходили, несмотря на то, что правительство до 1835 г. отказывалось утверждать дворянских депутатов. Приведенные факты, вопреки мнению г-на Корягина, лучше всего свидетельствуют об устремлениях старшины и времени возникновения донского дворянства.