— Или использовать их для политической провокации, — не сдается Борислав.

— Да, одно из двух. Но нам не все равно, что именно. Если он хочет попользоваться каналом, на здоровье: канал наш, и мы ему поможем. Но если он готовит провокацию, ее следует раскрыть как можно скорее, как бы не получилось, что провокация против нас проводится с нашей же помощью.

Он умолкает, отходит к балкону, возвращается и говорит:

— Это и будет твоей главной задачей на данном этапе, Эмиль: разберись в намерениях Ларкина. Для нас сейчас главная фигура — Ларкин, а не Дрейк. Разобраться надо поточнее и сообщить как можно быстрее.

Генерал задумчиво смотрит на меня и добавляет:

— По существу, если он собирается использовать нашу сеть по первому варианту, это скоро выяснится. Без тебя канал действовать не может, следовательно, Ларкин должен пойти на сближение с тобой, сделать тебя своим сотрудником. Если же здесь провокация, то ты ему не нужен, и связь он будет поддерживать с Дрейком. Так что поведение Ларкина будет тебе самым надежным индикатором. Дело в том, что ты не можешь бесконечно ждать и ограничиваться пассивным наблюдением. Поэтому я предлагаю следующее…

И мы принимаемся обсуждать это «следующее». Со всеми подробностями, придирчиво взвешивая все «если» и «а вдруг». Обсуждение заканчивается, когда темная синева неба начинает бледнеть.

— И не рискуй без нужды, риска и без того хватает, — предупреждает в заключение генерал. — Вы с Бориславом иногда слишком рьяно стремитесь попасть в графу героев. То есть павших при исполнении служебного долга.

Он протягивает мне руку и минуту смотрит в глаза, чтобы сказать то, что люди обычно выражают избитыми фразами, до которых шеф не охотник.

— И чтобы к осени вернулся, — предупреждает на прощанье Борислав. — День моего рождения тебе известен.

Я возвращаюсь к себе в номер. Линда спит, уткнувшись лицом в подушку. Пользуюсь случаем, чтобы еще раз намазать ее простоквашей.

— Это вы, Питер? — сонно бормочет Линда.

— Да, дорогая, это я.

Ей уже стало гораздо легче. Температура немного спала, дыхание спокойное и равномерное. Здоровый организм превозмог болезнь.

А еще через два дня Линда возвращается в строй, живая и здоровая, если не считать обширных ярко-розовых пятен от ожогов. Но это мелочи, а на мелкие, преходящие недостатки женщины не следует обращать внимания, особенно если эта женщина — твоя супруга.

— В сущности, я уже почти покончил с делами, — объявляю я за завтраком, на шестой день нашего пребывания на взморье.

— Вы невозможный человек! — восклицает Линда, к которой вместе со здоровьем вернулась строптивость. — Я только приготовилась возобновить солнечные ванны…