Райт снова вешает голову, будто старается вспомнить, что же именно хотел сказать про порок, потом опять приглаживает волосы, а вернее, взлохмачивает их и опять вступает на путь монолога:

— Все эти квартиры, которые вечером воняют женскими духами, а утром — женским потом, и эти красавицы из кабаре, которые, ложась с вами в постель, вместе с гримом смывают всю красоту… и эти хамы, из-за которых невозможно спокойно выпить кружку пива, потому что они твои люди и ты их человек… и вся эта Дрейк-стрит… да и другие тоже…

Раз уж он заговорил о запахах, меня так и подмывает попросить его немножко отодвинуться, поскольку я уже не знаю, что пью, — виски или одеколон «Сирень». Но что поделаешь, надо проявлять терпимость к ближнему и снисходительность к выпившему человеку.

Надо сказать, что он в самом деле под градусом, хотя и не настолько пьян, как кажется. Но это — не беда. Беда в том, что я тоже притворяюсь пьяным и что у Джона хватает легкомыслия мне поверить. Так что я не удивляюсь, когда, вернувшись из туалета, замечаю на дне своего стакана некую белесоватую жидкость. Примитивная штука. Надо бы сказать ему, что ампула с бесцветной жидкостью куда лучше и удобнее, но что поделаешь, если Райт — мастер монологов и не дает мне слова.

Я сажусь размашисто, как и подобает пьяному, и неловким жестом опрокидываю стакан.

— Дейви, дай еще одно! — командует Райт.

Опорожнив стакан, он снова требует:

— И еще одно!

После чего наступает его очередь проинспектировать туалет заведения.

Сейчас или никогда! Я выскакиваю из кафе и вбегаю в магазин мистера Оливера.

— Райт совсем напился, — заявляю я ему. — Вы не могли бы вызвать его по делу минут через двадцать, пока я расплачусь. Иначе его придется выносить на руках.

— Да, мне как раз нужно показать ему накладные…

Мне некогда выслушивать пространные объяснения торговца литературой. Я бегом возвращаюсь в кафе, опережая Райта на полминуты.

— Наша беда, Питер, в том, что женщины привлекают красотой и сексом… а ведь и то и другое в них фальшиво. Смотришь на такую, как она кривляется под прожектором «Евы»… как опускает ресницы и вертит задом… и думаешь: «Богиня!» А дойдет до кровати — и богиня оказывается обыкновенной проституткой… которая выучила пять-шесть танцевальных па… и больше ничего.

Райт поднимает свой стакан. Я следую его примеру и, воспользовавшись паузой, замечаю:

— Все-таки ты не станешь отрицать, что есть и шикарные женщины. Ведь не станешь?

— Есть! — соглашается агент похоронного бюро. — Есть. Но шикарные женщины, Питер, всегда кому-то принадлежат. Именно потому, что они шикарные, кто-то уже прибрал их к рукам… до тебя и до меня.