— Полноте, сэр, — осмеливаюсь прервать его словесное извержение я.

— Молчите, Питер! Я отлично понимаю, что вы человек скромный, но не одобряю этого, — одергивает меня Дрейк.

И, обращаясь к нашей даме, продолжает:

— Он считает, дорогая, что достаточно, например, на мулатку возложить вокальную часть, а вас перевести на раздевание, как мы получим свежую, зажигательную программу…

— Да, я вас поняла, — произносит Линда, изо всех сил стараясь не выдать своего волнения. — Мне не ясно только одно, почему вы не скажете прямо, что я надоела вам со своим репертуаром, а прибегаете к подобного рода… остротам.

— Да что это с вами, дорогая? Неужели вы обиделись? — Шеф удивленно разводит руками. — Прежде всего, речь идет об одной невинной затее нашего любимого друга: пока еще это только проект… и потом, никто не возражает против вашего репертуара, даже Питер, который к тому же считает, что, раздеваясь, вы могли бы напевать одну из ваших песенок… Не так ли, Питер?

Я не нахожу нужным отвечать ему, да и Дрейку ни к чему мой ответ, его больше интересует реакция дамы, и эта реакция не заставляет себя ждать:

— Думаю, я поняла вас правильно, сэр, — произносит Линда, вставая, ей удается (по крайней мере внешне) сохранять невозмутимый вид, — можете быть совершенно спокойны: я не буду больше досаждать вам своими песенками.

Она кивает нам на прощанье и уходит.

— Боюсь, что мы поступили с ней не по-джентльменски, — бормочет шеф с виноватым видом. — Вышло так, будто мы ее прогнали…

И, чтобы наказать себя за столь не джентльменское поведение, он выпивает виски одним духом. Потом, раздосадованный воцарившимся молчанием, рычит:

— Чего вы застыли, как монумент? Не хватало еще, чтобы и вы на меня начали дуться!

— Как можно, сэр. Я только не могу понять, зачем вам нужна эта женщина, раз она явно не желает ложиться с вами в постель. В конце концов, это вопрос взаимной симпатии.

— Глупости. — Рыжий пренебрежительно машет рукой. — Симпатия — это роскошь, а я не привычен к роскоши, мой друг. Я когда-нибудь спрашивал у вас, нравлюсь я вам или нет? Так почему это я должен ей потакать? В конце концов, мне нужна не симпатия, а мне нужно другое, то, что, слава богу, всегда налицо.

— Боюсь, что вам ничего не нужно, — осмеливаюсь возразить я, — и эта женщина тоже вам не нужна. Просто вас раздражает тот факт, что, как вы сами сказали, у соседа есть кошка, а у вас — нет.

— Хотя бы и так, это не так уж мало… — ворчит Дрейк, наливая себе лошадиную дозу виски.

Он собирается еще что-то сказать, но в этот момент оркестр оглушительно грохает, что знаменует начало второй части программы — ее ночной части, предназначенной для людей без предрассудков.