— Конечно, только живого!

И опять детская непосредственность тронула старого доктора. Он очень серьезно сказал:

— Ну, такие, как ваш участковый, не умирают… Он тебе кто — близкий родственник?

Варька зажмурился, но врать не решился:

— Он близкий… только не родственник.

— Ясно… Можешь принести ему куриный бульон.

— Ой, доктор, миленький, нет у нас куриц, не держим. А можно ухи? Свежей. Или лучше супу из раков. Я за два часа обязательно наловлю. Они же дите… диэ-ти-ческие.

Доктор рассмеялся и поинтересовался, откуда такая осведомленность насчет больничной диеты. И узнал, что другой друг Варфоломея, некий студент Алексей, рассказывал ему, что носил когда-то в больницу хворому товарищу бульон из раков, и ничего — пропускали.

— У тебя широкий круг друзей, — задумчиво сказал старый доктор. — Милиционеры, студенты… Ты счастливый человек. Беги ловить раков.

…Варька нетерпеливо танцевал вокруг керогаза, пока на нем закипала вода для бульона, и наседал на Прасковью:

— Да прибавь ты огня этой чертовой «цивилизации».

— Успеем, Варенька. Взорваться может.

Ничего не взорвалось, и скоро Варфоломей в выглаженной рубахе, с еще горячим алюминиевым бидончиком вошел в палату в сопровождении главврача. Айвенго лежал как-то странно: лицом вниз, но на высоких подушках. Голова забинтована. Посетителям был виден лишь один его глаз.

Этот глаз зовуще подмигнул Варфоломею, и тот быстро наклонился.

— Взяли? — успел спросить раненый.

— Больному не разговаривать! — строго приказал врач. — Говорить может только посетитель и то, как мы с тобой, мальчик, условились.

А условились они так, что ничего, связанного с печальным происшествием, Варфоломей упоминать не имеет права. Иначе больному станет хуже, а Варька будет немедленно выдворен. «И возможно, за шиворот», — сказал доктор.

И вот после короткого раздумья Варфоломей понес такую околесицу, что врач даже потрогал его лоб: не переволновался ли малец?

«…Дырку в бороде видели в городе, а в синей хате все говорят: спасибо Айвенго за два камешка, и скоро дядя Миша и дядя Юра чёмодан найдут, а еще он забыл сказать, что старик, который с рыбой, разговаривает, но об этом уже знают, кому надо, и пусть он поправляется, потому что без него даже божьи коровки — это тьфу!..»

Варфоломей сделал передышку и покосился на глаз. Глаз смеялся. Он снова набрал воздуху в грудь, но доктор выволок его за руку из палаты.