Если уж их глубоко трогало несчастное положение Людовика XVI, они должны были иметь мужество защитить его сами, а не вызывать между собой войну, отсылая всем сорока четырем тысячам секций, на которые делилась Франция, вопрос, который неминуемо стравил бы все партии и поднял самые бешеные страсти. Надо было сильной рукой захватить власть, иметь мужество самим употребить ее в дело, а не сваливать на народ непосильную задачу, подвергая всю страну неописуемой сумятице. Тут жирондисты дали своим противникам огромное преимущество, сами подсунули им повод распространить слухи о том, что они стараются вызвать междоусобную войну, и подозревать их мужество и искренность. У якобинцев не преминули заметить, что те, кто прямо требуют оправдания Людовика ХЛТ, честнее и более заслуживают уважения, чем те, кто предлагают воззвание к народу. Но так обыкновенно поступают умеренные партии: как и 2 и 3 сентября, жирондисты не решались компрометировать себя ради короля, на которого смотрели как на врага и который, по их убеждению, хотел истребить их иностранным оружием; однако, тронутые положением побежденного врага, они старались защитить его, негодовали на оказываемое насилие и делали всё, что было нужно, чтобы погубить себя, но не то, что нужно было, чтобы спасти его.

Салль, тот из жирондистов, кто усерднее перенимал фантазии Луве и даже превосходил его в сочинении небывалых заговоров, – Салль первым предложил и развил систему воззвания к народу на заседании 27-го числа. Предоставляя республиканцам сколько угодно порицать действия Людовика XVI, признавая, что он заслуживает всей возможной строгости, он, однако, заметил, что Конвент должен совершить не мщение, а великий политический акт, и стал доказывать, что только с точки зрения общественной пользы должно судить о вопросе. В обоих же случаях – осуждения и оправдания – Салль усматривал огромные неудобства. Оправдание будет вечным источником раздоров, король сделается лозунгом всех партий. Память о его проступках будет постоянно ставиться в укор снисходительности Конвента; эта безнаказанность будет публичным скандалом и, может статься, сделается причиной народных восстаний и предлогом для агитаторов. Звери, уже перевернувшие государство вверх дном своими злодеяниями, не преминут, опираясь на этот акт милосердия, совершить новые, так точно, как, ссылаясь на медленность судов, учинили сентябрьскую бойню. Наконец, Конвент со всех сторон будет обвинен в недостатке храбрости, необходимой для прекращения всех этих волнений и основания республики энергичным и грозным примером.