Хронисты Маската сообщают, что в 1838 г. Оман посетил французский путешественник и ботаник Ашер Элой. Он побывал в вади Сумаил и в Джабаль Ахдар, познакомился с Маскатом (апрель), о котором оставил теплые воспоминания.

В 1840 г. в Шардже высадился капитан Хамертон, офицер Бомбейской армии, назначенный на должность политического агента в Маскате. Он имел указание проследовать из Шарджи в Эль-Бурайми и составить докладную записку о позициях ваххабитов в том крае, после чего отправиться в Маскат. Представиться там губернатору, сыну сеййда Са’ида, и выехать на Занзибар, дабы сопровождать сеййида Са’ида во время его возвращения в Маскат.

Прибыв на Занзибар (4 мая 1841 г.), Хамертон сразу же почувствовал, по его выражению, «железную хватку» американского консула Ричарда Уотерса. Появился он на Занзибаре четырьмя годами ранее Хамертона, 18 марта 1837 года. Главная задача, которую предстояло решить Уотерсу на новом месте службы, состояла в том, чтобы установить деловые отношения с Джайрамом Шивджи, управляющим местной таможни. Должность эту индус Шивджи приобрел, сроком на три года (с правом продления контракта), за 150 000 долларов США в год. Удерживал ее за собой, к слову, в течение 50 лет.

В это время сеййида Са’ида очень встревожила активная деятельность французов в водах и на побережье Восточной Африки. В письме министру иностранных дел лорду Палмерстону, отправленном с Занзибара (1840), он не скрывал своих опасений насчет агрессивных помыслов французов в отношении его владений на африканском континенте. И опасения эти, надо сказать, не были беспочвенными.

Не успокоился, как показало время, и Хамуд ибн ‘Аззан ибн Кайс, губернатор Сухара. Не расставшись с мечтой прибрать к своим рукам Маскат, а вместе с ним и власть в Омане, он замыслил очередную смуту. Но прежде чем приступить к практическим действиям, решил все же побывать в Бомбее, переговорить с английскими колониальными властями в Индии и заручиться, по крайней мере, их нейтралитетом, то есть невмешательством в спор за власть.

Несмотря на теплый прием, оказанный ему в Бомбее, тот ответ, что он получил на зондируемый им вопрос, остудил его пыл и намерение зачинать новую смуту. Вернувшись в Оман, Хамуд полностью отошел от публичной жизни, облачился в одежды священнослужителя и стал вести аскетический обрз жизни. Управлять делами в Сухаре поставил своего сына, Сайфа, а надзирать за Рустаком доверил известному мулле ал-Халили. Абсолютная погруженность Хамуда в дела веры подтолкнула ал-Халили к мысли о распространении среди племен Омана мысли насчет избрания Хамуда имамом. Однако сколько-нибудь широкого одобрения эта идея среди племен Омана не получила.