Растущая промышленность XVIII в. требовала, помимо рабочей силы, и значительного количества сырья, производимого в аграрной сфере (шерсть, кожи, лен, технические культуры: конопля, шафран, вайда, марена и т. д.).

В XVIII в. проблема повышения объема сельскохозяйственного производства решалась, во-первых, традиционным путем, т. е. путем так называемого экстенсивного земледелия, основой которого являлось расширение посевных площадей, за счет дренажа болот и применения (в частности, в приморских районах) голландской системы польдеров. Мелиорация земель и польдеризация были особенно распространены, помимо Голландии, в Англии, Франции, Южных Нидерландах и Дании. Многочисленные участки, расположенные ниже уровня моря, осушались с помощью возведения насыпей и дамб. Образующиеся между дамбами внутренние сектора, откуда вода выкачивалась с помощью ветряных насосов и где земля была необычайно плодородна, представляли прекрасную возможность для культивации зерновых.

Если в среднем в указанном регионе Европы с 1690 по 1739 г. за счет применения системы польдеров у моря было отвоевано 927 га земли, то за следующие 50 лет — уже 1121 га.

Но, разумеется, проблема увеличения объема сельскохозяйственного производства не могла быть решена за счет простого расширения посевных площадей. Необходимы были и качественные изменения в сельском хозяйстве, как в области социальных отношений, так и в области производительных сил, что в свою очередь позволило бы создать предпосылки для промышленной революции. И именно XVIII в. является поэтому для большинства стран Западной Европы веком качественно новых явлений в сельском хозяйстве. Считают, что родиной новой системы земледелия еще в XVI–XVII вв. были провинции Южных Нидерландов — Фландрия и Брабант, откуда ее в XVIII в. заимствовали англичане и, начав практиковать в Норфолке, Суффолке и Эссексе, распространили затем по всему миру. Так или иначе, но в XVIII в. именно Англия с ее известной норфолкской системой земледелия была «Меккой для всех тех, кто хотел изучать нововведения в сельском хозяйстве».

Как же объяснить тот факт, что, несмотря на высокий уровень сельскохозяйственной техники и урожайность, в 2–3 раза превышавшую ее норму по Европе в среднем, Южные Нидерланды в XVIII в. играли все же второстепенную роль по сравнению с Англией? Дело в том, что при относительно высокой урожайности производительность в зерновом хозяйстве Брабанта и Фландрии с господством на их территории мелкой крестьянской собственности была ниже, чем в Англии, где преобладала система аренды и крупных фермерских хозяйств. К середине XVIII в. во Фландрии и Брабанте средняя площадь землевладения одного крестьянского двора уменьшилась по сравнению с XVI в. примерно в 2 раза в связи с увеличением численности сельского населения. Тенденция к уменьшению нормы землепользования самого многочисленного производителя — крестьянина понижала производительность такого хозяйства и требовала интенсификации и специализации сельскохозяйственного производства, что вело к повышению урожайности. И хотя в XVIII в. урожайность зерновых во Фландрии и Брабанте была необычайно высокой (средняя — 1:13, максимальная — 1:20), валовое производство зерна уже не могло конкурировать с продуктивностью английского поместья нового типа.