Находясь в оппозиции, французские просветители большей частью были лишены возможности испытать себя практическими делами. Ощущая себя как бы вне времени, они легко поддавались идеализации минувших эпох, особенно республиканского строя античности. Например, Жан-Жак Руссо противопоставлял прямую демократию Римской республики или древнегреческих городов-государств всем формам представительного правления, сложившимся в новое время, даже английскому парламентаризму. «Всякий закон, — писал он в трактате «Об общественном договоре», — если народ не утвердил его непосредственно сам, недействителен… Английский народ считает себя свободным: он жестоко ошибается. Он свободен только во время выборов членов парламента: как только они избраны — он раб, он — ничто… В древних республиках и даже в монархиях народ никогда не имел представителей; само это слово было неизвестно». Подобные взгляды наложили глубокий отпечаток на умонастроения французов, вступивших в возраст зрелости незадолго до революции. Став ее участниками, они попытались осуществить идеал античной прямой демократии.

На фоне такого рода непримиримых оппозиционеров и приверженцев идеального «царства разума», которые от сознания своего бессилия что-либо изменить нередко предавались мессианским мечтам, выделялись физиократы. Эта группа экономистов занимала особое место во французском Просвещении. Физиократы могли гордиться, что к их мнению прислушивались в правительственных кругах. Им даже приходилось держать в руках рычаги государственного управления. В отличие от большинства философов они отдавали силы решению конкретных проблем управления страной.

Общепризнанным главой школы физиократов был Франсуа Кенэ. Являясь личным врачом маркизы Помпадур и одним из медиков короля Людовика XV, он четверть века прожил в Версальском дворце, где на его квартире собирались ученые, философы, писатели. В дискуссиях с Дидро, Д’Аламбером, Гельвецием, Тюрго и другими участниками этих собраний оформились экономические взгляды Кенэ. Основное внимание он уделял развитию сельскохозяйственного производства, считая, что «земля есть единственный источник богатств и что одно только земледелие умножает последние». В зависимости от отношения к земле Кенэ разделил современное общество на «три класса граждан» — производительный класс, класс собственников и бесплодный класс. К производительному классу он относил земледельцев, которые не только возмещают затраты и кормят себя, но и создают чистый продукт. Получает этот продукт класс собственников — землевладельцы, двор, чиновники государственного аппарата и т. д. К бесплодному классу Кенэ относил ремесленников, промышленных рабочих, фабрикантов, торговцев, прислугу и других, занятых вне сельского хозяйства. Он считал, что все эти категории работников не увеличивают богатства нации, а либо ничего не производят, либо лишь видоизменяют форму продукции, созданной в сельском хозяйстве. Поэтому Кенэ требовал всемерного поощрения производительного класса, прежде всего богатых фермеров, способных интенсифицировать производство. «В деревни следует привлекать не столько людей, сколько богатство», — подчеркивал он. Выступал он и за реформу налоговой системы с тем, чтобы основная тяжесть налогового бремени была переложена с производителей и потребителей на земельных собственников. Наконец, чтобы торговля и промышленность возможно дешевле обходились сельскому хозяйству, у которого они были как бы «на содержании», Кенэ предлагал ввести свободу внутренней и внешней торговли.