см.: Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм. (Очерки исторической поэтики). Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 1997; Он же.

Паралогии: Трансформация (пост)модернистского дискурса в русской культуре 1920–2000-х годов. М.: Новое литературное обозрение, 2008.

Андрей Зорин Послесловие Средство для дезинфекции

Андрей Зорин

Послесловие Средство для дезинфекции

Как правило, человек, общество, нация ощущают историчность своего существования тем острей, чем резче и драматичнее происходящие перемены, чем труднее оказывается ощутить свою укорененность в былом и живую связь с предками. Можно сказать, что чем больше мы удаляемся от прошлого, тем сильнее нуждаемся в нем.

В середине XVIII столетия возникающая городская цивилизация Европы создает культ природы и несбыточную мечту о возвращении к идеальному состоянию единства с первозданной гармонией мира. Тогда же рождается и историческая наука. В XIX столетии, когда весь континент стремительно покрывался сетью железных дорог и привыкал к новым изобретениям, вроде телеграфа, электрического освещения, телефона и радио, она приобретает беспрецедентный авторитет. Широко распространяющаяся парламентская демократия открывает многим историкам, от Гизо до Милюкова, доступ к высшим государственным должностям. Предполагалось, что понимание логики исторического развития дает ключ к управлению политическими процессами, общественным мнением и человеческими душами. «История возложила на себя задачу судить о прошлом, давать уроки настоящему на благо грядущих веков», — писал двести лет тому назад величайший историк позапрошлого века Леопольд фон Ранке. Такие амбиции казались ему чрезмерными для строгой науки, он считал, что история призвана «лишь показать, как все происходило на самом деле».

На рубеже второго и третьего тысячелетий человечество вновь вступило в эпоху не менее радикальных технологических и социальных перемен. И снова мы повсеместно наблюдаем яростные битвы за прошлое — пересматриваются перечни великих дат национальной истории и пантеоны национальных героев, свергаются с пьедесталов памятники и воздвигаются новые, изобретаются мемориальные ритуалы, лавинообразно нарастает массовый интерес к книгам, фильмам и сериалам на исторические темы. Какие-то взгляды на события давних лет становятся официальными, другие, напротив, запрещаются или даже квалифицируются как преступные. Тем не менее престиж исторического знания не только не растет, но, напротив того, падает все ниже и ниже. Похоже, дело здесь в массовой утрате веры в реальность истории, которая все в большей степени превращается для нас в сферу сознательного и часто небескорыстного мифотворчества.