Для нас наиболее интересны намерения и действия Советского Союза. Здесь мы ищем и ответ на вопрос о том, как и в какой мере балканские трагические события повлияли на советско-германские отношения. Анализ этих событий важен для того, чтобы ответить еще на один вопрос, который ставился многими исследователями, — насколько верным было само определение главного содержания развития международных событий в 1940–1941 гг. (особенно после поражения Франции), выраженное в заглавии книги «Восточная Европа между Гитлером и Сталиным» (подготовленной Институтом славяноведения РАН). Можно ли считать эту формулу лишь метафорой и риторическим приемом или за ней стояло действительное содержание определенного исторического периода.

Сначала поставим вопрос — понимали ли в Кремле, что с середины 1940 г. Балканы становились эпицентром европейской напряженности и главным направлением гитлеровских агрессивных устремлений.

Конечно, многочисленные донесения советских послов из Балканских стран, из Берлина, Рима и Лондона показывали постепенный рост напряженности и значительного увеличения германской активности. Однако советские лидеры вплоть до весны 1941 г. словно не верили, что Гитлер будет действовать на Балканах, полностью и явно игнорируя советские интересы, не считаясь с СССР и вытесняя его из Балкан и Юго-Восточной Европы.

В Москве, конечно, ощущали изменения в отношениях Германии к СССР, что проявилось и в экономической и в политической областях. Но Сталин и его соратники полагали, что германские акции, если не по всем, то по многим направлениям будут пока развиваться в русле советско-германского пакта. Во всяком случае в Кремле рассчитывали обсудить с Гитлером линии возможного дальнейшего сотрудничества. Поступающие сведения о резком росте германской активности в Румынии, Венгрии, Словакии, Болгарии часто воспринимали в Москве как нагнетание слухов или как намеренную дезинформацию.

Таким образом, СССР, по крайней мере с середины 1940 г., действовал в русле и в рамках советско-германского сотрудничества, что было серьезным просчетом, ибо не учитывались кардинальные изменения в германской стратегии, прежде всего на Балканах.

Встает еще один вопрос: понимал ли Сталин, что рано или поздно Гитлер двинется против Советского Союза. Можно сослаться в этой связи на некоторые программные речи Сталина и Молотова или главы Коминтерна Димитрова об империалистическом окружении и т. п.

Видимо, ситуация на Балканах с учетом политики Германии, Италии, Англии, Турции и самих Балканских стран не стала предметом пристального внимания в Кремле. Сталин и Молотов в основном реагировали на германские действия и те или иные повороты в политике других заинтересованных государств.