Необходимо отметить, что сами чекисты указывали на неполноту и нечеткость статистики, получаемой с мест от полпредств. Это дает основание для предположения о качестве репрессивной статистики и последующих лет.

Таблица 7

Динамика побегов и задержания спецпереселенцев в основных регионахих размещения с весны 1930 по сентябрь 1931 г.^*

^* ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 10. Д. 379. Л. 94.

^** Данные за 1930 г.

^*** Данные за ноябрь 1930 – март 1931 г.

Представленные в таблице сведения являются далеко не полными и, кроме того, не вполне сопоставимыми. Так, данные по Северному краю отразили статистику бежавших только за 1930 г.[1152] Не имея сведений за 1931 г., работники центрального аппарата ОГПУ механически перенесли цифру предыдущего года на весь период (март 1930 – сентябрь 1931 гг.). Очевиден явный недоучет бежавших из комендатур Уральской обл. По данным чекистов, из Уральской обл. лишь в сентябре 1931 г. бежало 18,5 тыс. чел., в октябре 1931 г. – 9,4 тыс. чел.[1153]

Противоречива и статистика побегов из Сибирского региона. До сентября 1930 г., когда Сибирский край был разделен на Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский, ПП ОГПУ Сибкрая в одних документах указывало 27 932 бежавших[1154], в других – 21 тыс.[1155] Данные же в целом за март 1930 г. – сентябрь 1931 г. (28,5 тыс. чел.) также представляются заниженными в сопоставлении с числом бежавших из нарымских комендатур с июня по декабрь 1931 г. – 16 434 чел., по данным Сиб-ЛАГа[1156]. Следует учесть и то, что с лета 1931 г. началось формирование сети кузбасских комендатур, в которых осенью 1931 г. сосредоточивалось до 100 тыс. чел. и откуда также бежали спецпереселенцы.

Приведенные выше данные о бежавших из отдельных регионов свидетельствуют о несовершенстве карательной статистики побегов в 1930–1931 гг. Официальная численность бежавших в 101 650 чел. может быть увеличена до 200 тыс. чел. (табл. 4).

Еще труднее оценить масштабы смертности в спецпоселках в 1930–1931 гг. Чекисты даже не пытались обобщить данные по стране. По разрозненным сведениям отдельных ПП ОГПУ можно сделать вывод, что доля умерших за март – декабрь 1930 г. колебалась от 7 (Ленинградская обл.) до 9,5 % (Северный край) от общей численности вселенных в спецпоселки[1157]. В период второй массовой депортации (май – сентябрь 1931 г.) смертность также держалась на высоком уровне. В нарымских комендатурах за июнь – декабрь 1931 г. скончалось 18 тыс. чел. (9 % от общей численности)[1158]. В Северном Казахстане в июне – октябре 1931 г. умерло около 12 тыс. чел. (8 % от общей численности)[1159].