С одиночеством тоже не все просто. Сергею его скорее недоставало — по эту сторону от Евтушенко он был самым популярным в любой компании.

А вот тоски хватало, но не больше, чем положено. Довлатов писал: «Мучаюсь от своей неуверенности. Ненавижу свою готовность расстраиваться из-за пустяков. Изнемогаю от страха перед жизнью. А ведь это единственное, что дает мне надежду. Единственное, за что я должен благодарить судьбу. Потому что результат всего этого — литература».

Нам с Вайлем эту же мысль он излагал короче: «Хоть бы зубы у вас заболели, что ли».

Калединская триада, как и другие универсальные банальности — от «ум, честь и совесть» до «трех звездочек», — годится на все случаи жизни. Но именно поэтому к Сергею она подходит не больше, чем к другим. Что, конечно, не меняет дела. Неуловимость довлатовского образа — лишь частный случай общей загадочности человеческой натуры; необъяснимый остаток — это ее золотой запас.

Сергей панически любил порядок. Он оправдывался тем, что безалаберность для пьющего человека — непозволительная роскошь. Но еще больше он наслаждался всем, что нарушает порядок.

Довлатов любил слабых, с трудом терпел сильных, презирал судей и снисходительно относился к самым диким выходкам, включая и собственные.

Видимо, он считал, что стоит только начать отсекать необходимое от ненужного, как жизнь сделается невыносимой. Ему страшно понравилась фраза Платонова: «Без меня народ не полный».

Подозреваю, что втайне Довлатов, как все писатели, мечтал о гармонии, но понимал, что родиться она может только из противоречий.

Все его сочинения — это оправдание постороннего. Успех тут зависит от чувства меры: максимум лишнего при минимуме случайного.

Надеюсь, в этой формуле достаточно безответственности, чтобы она не превращала Довлатова в героя гипотезы.

Впрочем, Сергей начал первый — он ведь авансом со всеми сквитался, вставив нас в свои сочинения. Каждый раз, встречая свою фамилию в его записных книжках, я поражаюсь предусмотрительности Довлатова: он заранее раздал критикам роли — персонажи в поисках автора.

Алексей Зверев. Записки случайного постояльца

Алексей Зверев. Записки случайного постояльца

Алексей Матвеевич Зверев (1939–2003) — переводчик, филолог, литературный критик, автор многочисленных статей и книг по американской литературе. Среди них биографии Джека Лондона и Набокова, книги «Мир Марка Твена», «Модернизм в литературе США», «Грустный, солнечный мир Сарояна» и многие другие.

Алексей Матвеевич Зверев (1939–2003) — переводчик, филолог, литературный критик, автор многочисленных статей и книг по американской литературе. Среди них биографии Джека Лондона и Набокова, книги «Мир Марка Твена», «Модернизм в литературе США», «Грустный, солнечный мир Сарояна» и многие другие.