Он читал и плакал. Он понял, как пришла к упадку древняя религия; он знал, какие пришельцы явились вытеснить чужую добродетель. Когда все старые боги, спасаясь, бежали, когда женщины оплакивали смерть Пана. Когда Христос, цвета которого носил Джордано и солдатом которого являлся, изгнал их всех, всех, за исключением Себя и Отца своего, эманации двух этих сущностей, составляющей вместе с ними троицу: этот клубок из трех божеств слишком ревнив, чтобы позволить какие-то еще таинства, кроме своих собственных.

К чему плакать, о Асклепий? Будут вещи еще более печальные... Тогда, исполнившись отвращения к жизни, люди станут думать, что мир недостоин их восхищения и преклонения. Он отвернется от сего совершенного творения, лучше которого ничего нет в настоящем, не было в прошлом и не будет в грядущем. В тоске и утомлении души будет только пренебрежение сей огромной Вселенной, сим нерушимым созданием Бога, сим славным и совершенным строением, многочисленной совокупностью форм... Тогда тьму предпочтут Свету, смерть — жизни, и никто не поднимет взора к небесам... Поэтому боги разорвут узы, связывающие их с людьми, о горестное разлучение! Останутся лишь ангелы зла... И тогда Земля утратит равновесие, по морю нельзя будет плавать на кораблях, звезды перестанут сиять на небе, сойдя со своих небесных путей... Плоды земные обратятся во прах, земля не будет больше плодоносить, и самый воздух сгустится в тяжком оцепенении. Такова будет старость мира...

К чему плакать, о Асклепий? Будут вещи еще более печальные...

Тогда, исполнившись отвращения к жизни, люди станут думать, что мир недостоин их восхищения и преклонения. Он отвернется от сего совершенного творения, лучше которого ничего нет в настоящем, не было в прошлом и не будет в грядущем. В тоске и утомлении души будет только пренебрежение сей огромной Вселенной, сим нерушимым созданием Бога, сим славным и совершенным строением, многочисленной совокупностью форм... Тогда тьму предпочтут Свету, смерть — жизни, и никто не поднимет взора к небесам... Поэтому боги разорвут узы, связывающие их с людьми, о горестное разлучение! Останутся лишь ангелы зла... И тогда Земля утратит равновесие, по морю нельзя будет плавать на кораблях, звезды перестанут сиять на небе, сойдя со своих небесных путей... Плоды земные обратятся во прах, земля не будет больше плодоносить, и самый воздух сгустится в тяжком оцепенении. Такова будет старость мира...

Да! С глазами, полными слез, шмыгая носом, Джордано с трудом разбирал слова сквозь застящую взор соленую влагу. Они не были изгнаны; они ушли по своей собственной воле, отвратившись от тех, кто презрел и возненавидел их знание и их власть, их дары людям теперь стали недоступны.