Брат Льюис медленно моргнул.

— Надеюсь, вы не имеете в виду, что можете представить себе несуществование творца вселенной?

Ответа не последовало.

— Иначе откуда все это взялось? Чисто случайно?

— Не знаю, — сказал Пирс. — Я ничего не знаю о том, как возникла вселенная.

Брат Льюис сложил руки перед собой, медленно и осторожно, и на мгновение Пирсу показалось, что он молится. Но он по-прежнему глядел на Пирса, может быть, чуть более вопросительно.

— Когда мне покажется, что я нашел какую-то недвусмысленную причину — в биологии, истории, психологии или языке, — почему религиозная вера, или понятие о Боге, может проникать в людей или убеждать их, даже если это на самом деле ни на чем не основано или просто глупо, вот тогда я почувствую, что нашел правду. А пока я в дороге. По большей части.

Каким огромным облегчением было сказать это здесь, и Пирс, договорив, даже глубоко вздохнул, когда закончил. Брат Льюис кивнул, а потом подпер щеку кулаком, очень не монашеский, светский жест.

— Если бы это произошло, вас могло бы это привести к Богу? — спросил он.

Пирс ничего не ответил.

— То есть уничтожение лживых измышлений о Боге? Опровержение лживых утверждений, можно сказать слухов, скептически? Это на самом деле тоже путь к Богу или может им быть. Многие мистики это поняли. Сам святой Томас[618] сказал, что пристойно и правильно говорить, чем Бог не является: не добрый, не большой, не мудрый, не любящий. Потому что данные понятия ограничивают Бога до определений этих слов. А Бог вне любых определений.

— Via negativa[619], — сказал Пирс.

— Вы слышали об этом, — снисходительно сказал брат Льюис, как можно сказать кому-нибудь, кто выброшен в открытый космос, сидит в камере смертников или потерпел кораблекрушение. Поэтому Пирс не кивнул в ответ. — Мне интересно, однако, думали ли вы, насколько труден этот путь. Очень одинокий и долгий, потому что Бог утратил знание. Без любви и добра. Может быть, вы знаете.