— Все равно, договорились, — и отошла от их столика, послав Роз напоследок трепетание пальцев — копию ее недавнего жеста.

Роз снова посмотрела на Пирса. Почему она вновь закрылась? Глаза распахнуты — и все же словно зажмурены.

— Пойдешь со мной на это сборище? — спросил он у нее. — Если оно состоится?

— Конечно, — ответила она. — Да. Спасибо, это так здорово. Если только...

— Если что?

— Ничего, так, — ответила она. — Да, конечно.

— Ты что, привидений боишься? Знаешь, что забавно в христианстве и в христианских сообществах — вера, что мертвые могут одновременно находиться в трех местах — в своих могилах, в раю или в аду, а еще они разгуливают в виде призраков. Что-то вроде...

— Христиане так не считают, — сказала она. — Я не считаю.

— Нет? Мертвые только в раю или в аду?

— Нет. Мертвые сейчас мертвы. — Она вытащила сигарету и посмотрела на нее с каким-то испугом или даже отвращением, а потом быстро прикурила. — Слушай, Пирс, — вздохнула она. — Давай не будем об этом говорить? Мне кажется, я могла бы объяснить, но это как... Все равно, что объяснять отцу, где я была всю ночь. Вообще, я не собираюсь — как это называется?

— Утешать, — сказал Пирс. — Убеждать. Обращать в свою веру.

— Вот-вот, — сказала она. — Ничего такого. — Она подперла локоть ладонью другой руки и направила на Пирса кончик сигареты. — Может, вернемся?

Стояла глубокая ночь, пепельницы были полны, тарелки не помыты, свет погашен, а Пирс и Роз, все столь же беспокойные и бессонные, лежали под простынями; и еще долго перешептывались и шутили слишком остро, пытаясь освободиться от мучительных разногласий, а вернее — от его разлада с нею.

— Нет-нет, я хочу разобраться, — сказал Пирс. — Значит, мы умираем, лежим в могилах и гнием. А спустя долгое время — никто не знает когда — приходит конец света...

— Не то чтобы конец. В смысле, мир не исчезает.

— Не важно; и тогда мы все выбираемся из могил живыми и здоровыми. Это что, нам самим выкапываться? Или мы вдруг объявимся наверху?

Прежде он никогда так сильно не ощущал, до чего кошмарна вся эта история, сущий ужастик, и не ловил себя на том, что в его воображении Страшный суд всегда происходил ночью: могилы, мертвецы.

— Ну, не знаю я.

— Хорошо, — сказал Пирс, горячо желая остановиться. Он поворочался так и этак. — Все равно. Не важно. Ведь на самом-то деле Иисус сказал — в том-то и дело, что он так и сказал! — что конец света наступит скоро, почти сразу после его пророчества. И некоторые из тех, кто сейчас его слушает, доживут и увидят это[362].