— Да.

— Ой, елки-палки, Пирс, да ты втюрился, — сказала Роузи. — Я и не знала. Ах ты господи.

— Да.

— Бедный щеночек.

— Я понятия не имел, что так выйдет, — оправдывался Пирс. — В жизни бы не поверил раньше. Да и теперь не верю. Глупость какая-то.

— Она тебя не стоит, Пирс. То есть пойми меня правильно, не что-то там такое, а просто не стоит она того. Она... она просто женщина.

— Что ж. А я просто мужчина.

— Ты же понимаешь, о чем я.

Он склонил голову. Он понимал.

— Ну и как оно? — помолчав, спросила Роузи. — Чувствовать все вот так обостренно. — Она улыбалась уже по-другому, и во взгляде сквозило любопытство. — Со мной никогда такого не было. Честно, никогда.

— Любим и бросаем, да, Роузи?

— Да нет, просто любить и не доводилось.

— А, ничего хорошего, — ответил он и выпил. — Была когда-то такая болезнь, — сообщил он, — а теперь исчезла. Любовный недуг. Его называли amor hereos. Безумная Любовь.

— Да она и сейчас есть. Но у тебя ведь другое. Ну, так что там дальше?

— Некоторые даже старались подхватить эту болезнь. Провансальские рыцари или, во всяком случае, поэты, которые о них писали, так и говорили, что лучше этого нет ничего на свете. Un Dieu en ciel, en terre une Déesse.

— Бог на небесах, богиня на земле, — перевела Роузи.

— Один Бог на небесах, — уточнил Пирс. — Одна Богиня на земле.

— А, вот как.