«Да, тесто-то у тебя другое», — с уважением и легкой оторопью подумал Николай.
Зашипело радио. Нина протянула руку и выключила его, и почти сейчас же стало слышно, как во дворе заводят мотор и разговаривают двое. Окна светлели и светлели, пока не стали совсем лиловыми.
На тополях зачирикали воробьи.
Нина взглянула на часы.
— О! Уже пять без десяти! Иду спать! Завтра у нас еще читка.
Николай встал и тоже пошел за ней. И вдруг они оба остановились: на черном японском столике на фоне окна и лилового неба стояли хризантемы.
Нина взглянула на него и шагнула к вазе.
— Еще не хватало! — сказала она, испуганно протягивая руку к букету. — Можно?
— Так его! — ответил он злобно. — Можно!
Она подошла к окну, распахнула его и вышвырнула букет во двор, наверно, прямо под мотоцикл.
Потом они пошли и легли.
«Как, однако, у тебя все просто и разумно, — думал Николай, — а вот в своей жизни навести порядок никак не можешь! Зачем тебе я, если...»
И он уже засыпал, когда она вдруг зашевелилась и осторожно тронула его за плечо.
— Не дари мне больше никогда цветов, — тихо попросила она, — мне всегда будет казаться, что ты приходишь ко мне от покойницы.
А ведь действительно — зачем арапа своего младая любит Дездемона?
II
II
Реквием
Реквием