Так что, когда началась вторая половина сезона и за все сценарии отвечал я, мы, казалось бы, удовлетворили потребности аудитории, но на самом деле мы их опередили. Мне кажется, мы реагировали на слишком сильно нажатый тормоз. Нужно было четко определить историю, которую мы рассказываем. Мы говорим об апокалипсисе, о цивилизации, об отчаявшихся выживших. Ставки куда выше, чем у «драмы в гостиной», а мы как раз что-то подобное и снимали. В общем, мы ускорили темп и к концу сезона набрали нужную скорость. Двигаться вперед — это интересно. Я действительно продвигаю сюжет быстро, и есть риск добраться до того переломного момента, после которого история покажется зрителям слишком нереалистичной, фантастичной или шокирующей. Моя задача как шоураннера — вовремя сказать: «Это перебор». Приходится доверять интуиции. У нас есть такие серии, которые я называю «бассейнами под ливнем»: они заполнены практически до отказа, но потопа еще не произошло. Я считаю, что моя работа — продвигать историю, делать ее захватывающей, неожиданной и при этом поддерживать элементы фильма ужасов, уникальные для этого сериала. Это первый сериал с элементами ужастика, над которым мне довелось работать. Тем не менее нужно все равно оставлять все в пределах реальности. Я об этом каждый день спорю с нашими актерами, режиссерами, продюсерами, руководством телеканала и студии AMC. Даже могу сказать, что это одна из самых тяжелых задач, стоящих передо мной сейчас.

Н. Л.: Главное — найти правильный баланс.

Г. М.: Верно. У меня такой подход: я определяю общую сюжетную арку сезона, но при этом работаю с каждой отдельной серией. Есть элементы, которые я хочу связать с сериалом или ввести в сериал, но их нельзя ввести все одновременно во все серии. Так что у меня получаются шестнадцать серий: одни больше сосредоточены на персонажах, другие — на ужасах, третьи — на экшне. В некоторых есть даже определенный комедийный элемент. Думаю, к концу сезона в общем и целом все останутся довольны.

Н. Л.: Насколько важна для вас центральная тайна? Во втором сезоне загадок было сразу несколько:

«Что случилось с Софией (Мэдисон Линтц)?», «Что доктор Дженнер (Ноа Эммерих) прошептал Рику?» и так далее.

Г. М.: В жанровом сериале, где немало элементов фильма ужасов и научной фантастики, фанатов очень интересуют загадки. Они хотят знать правила игры. Они хотят убедиться в том, что сериал стоит смотреть до конца и что концовкой они останутся довольны. Бывали другие жанровые сериалы, которые не только не удовлетворили, а скорее сильно разочаровали верных фанатов. Я знаю об этом. Но я не из таких сценаристов. Я не считаю, что люди смотрят телесериалы только из-за тайн. Мое главное правило для сериалов — они должны быть о крутых людях, которые каждую неделю совершают крутые поступки. Вот так. Давайте еще раз, по частям, рассмотрим фразу. Крутые люди совершают — совершают! — крутые поступки каждую неделю. Не учатся крутым поступкам каждую неделю. Они должны быть активны. Должны быть приперты к стене. Должны переживать трудные времена. Должны делать отчаянный выбор. Дэвид Мэмет говорит, что драма — это, по сути, выбор из двух ужасных вариантов. Мы используем это в нашем сериале. Я работал над многими сериалами, где сценаристов в первую очередь интересовали большие победы и откровения. Это работает не всегда. Я считаю, что зрительское удовлетворение от раскрытия тайны переоценено. Мы не делали так в «Щите». Не собираюсь я так поступать и здесь. Например, многие спрашивают: «Из-за чего случилась эпидемия?» Да какая разница? Об этом и в комиксах ничего не сказано. Так что же делать с информацией, которая у вас есть? Если вы посмотрите на серии второй половины второго сезона, то, я думаю, поймете, что именно для меня важно. Вот какой способ рассказывать истории меня интересует.